Маленькие женщины. Луиза Мэй Олкотт

наводя порядок в корзинке для шитья Джо, потому что нитки в ней все поспутывались, а иголки хаотично валялись по всей корзине. «Так вот, Ханна послала меня в рыбную лавку за устрицами, и там был старый мистер Лоренс. Но он меня не заметил, потому что я притаилась за бочкой, пока хозяин лавки, мистер Каттер, его обслуживал. Вдруг вошла какая-то несчастная женщина с ведром и шваброй, и спросила мистера Каттера, можно ли ей помыть пол у него в лавке в обмен на рыбу, потому что ей нечем кормить детей. Мистер Каттер сердито глянул на нее и велел убираться прочь. И вот она уже собиралась уходить, когда мистер Лоренс подцепил большую рыбу изогнутой рукоятью своей трости и протянул женщине. Она была так рада и удивлена, что взяла ее голыми руками и принялась безудержно благодарить его. Мистер Лоренс велел ей «скорее идти и приготовить обед своим детям», и она поспешила прочь. Лицо ее так и сияло от счастья! Это так благородно с его стороны, не правда ли? О, было так забавно, когда женщина стояла, прижимая к груди большую скользкую рыбину, и тараторила благодарности и благословения.

      Все посмеялись над рассказом Бет, и теперь пришла очередь Марми рассказывать историю. Немного подумав, она сказала: «Сегодня я сидела, кроила куртки из синей фланели и думала о вашем отце и о том, что если, не дай Бог, с ним что-нибудь случится, мы останемся совсем одни, беспомощные и несчастные. Такие мысли, конечно, нужно сразу отгонять, но я не могла ничего с собой поделать. Я сидела там и переживала, пока не пришел старик с заказом на одежду. Он присел на стул и я решила завести с ним беседу, потому что он выглядел несчастным, усталым и встревоженным. В руках он держал свернутый листок бумаги.

      «У вас сыновья на фронте?» – спросила я, увидев, что записка в его руках явно предназначалась не мне.

      «Да, мэм. У меня было четверо сыновей, но двое убиты, третий попал в плен, а к четвертому я сейчас поеду, он получил серьезное ранение и лежит в Вашингтонском госпитале», – тихо ответил он.

      «Вы очень много сделали для своей страны, сэр», – сказал я с чувством скорее уважения, нежели жалости.

      «Не больше, чем того требовал долг, мэм. Я бы и сам пошел воевать, если бы от меня была там хоть какая-то польза. Но я уже стар, и был бы там обузой, поэтому я отправил своих мальчиков. Так было нужно, поэтому я ни о чем не жалею».

      «В его голосе не было печали, он был таким искренним, и казалось, что он был рад отдать все, что у него было. Мне даже стало стыдно за себя, ведь у меня на войну ушел только один родной человек, и то я думала, что это слишком, а он отпустил четверых сыновей, не сожалея об этом. Со мной остались все мои дети, а он потерял двоих сыновей, третьего, возможно, никогда больше не увидит, а четвертый лежит при смерти в больнице где-то далеко и, возможно, цепляется за жизнь только чтобы увидеть отца в последний раз и попрощаться! В тот момент я почувствовала себя такой богатой и счастливой, что собрала ему хорошую посылку из вещей первой необходимости, дала немного денег и поблагодарила за урок, который он только что преподал мне».

      Где-то