Аврелия – патрицианка Рима. Э. Кэнтон

Цецилии.

      По окончании служения толпа рассеялась. Цецилия последовала за старушкой, которая держала ее за руку и слегка пожимала ее ладонь. Цецилия мало что понимала из происходящего вокруг, чему она сделалась невольной свидетельницей. Консул, знаменитая матрона, двое молодых людей – будущих кесарей. Зачем они явились сюда, к бедным и сирым? Однако их презрение к земному величию, готовность отдать жизнь за христианскую веру наполнили душу Цецилии восторгом и удивлением, которых она не в состоянии была скрыть.

      – Займи место рядом со мной, дорогая, – сказала старуха, прерывая размышления Цецилии.

      Девушка даже не заметила, как они добрались до другой части грота, где новое зрелище предстало ее глазам.

      Во всю длину подземелья по обеим сторонам были расставлены длинные столы с простыми кушаньями: хлебом, яйцами, сыром, мясом и фруктами. Мужчины направились к одному столу, женщины сели за другой. Во главе стола мужчин на кресле с высокой спинкой восседал священник. Во главе стола женщин, тоже на некотором возвышении, поместилась старуха-еврейка, сопровождавшая Цецилию.

      Пастырь поднялся, благословил пищу, и началась общая трапеза. Все обращались друг к другу вполголоса, с полной почтительностью.

      – Это наши агапы, или вечери любви, – пояснила старуха Цецилии. – Мы устраиваем их после совершения святого таинства, чтобы закрепить узы, нас соединяющие, и напомнить, что все между нами должно быть общим.

      Девушка быстро заметила, что престарелая женщина, обращавшаяся к ней с нежностью матери, была весьма уважаема присутствующими. Священник оказывал ей особенное внимание, когда она заговаривала с ним. Цецилия также с удивлением обнаружила, что Флавий Клемент и оба его сына прислуживают за столом мужчин, а его жена Домицилла и другая матрона, чья внешность указывала на высокое происхождение, исполняли ту же обязанность за столом женщин. Цецилия вспомнила сатурналии, где хозяева разыгрывали для своих рабов роль прислуги, и матроналии, когда римские патрицианки в продолжение двух-трех дней поступались своей гордостью, но она ни разу не слышала, чтобы консулы, их жены и престолонаследники подвергались подобным испытаниям.

      Старуха-еврейка как будто прочла мысли Цецилии и объяснила ей:

      – Милое мое дитя, у нас великие мира сего могут и должны подчиняться малым. Господь наш принижает могущественных людей и ободряет слабых. Вот я – самая немощная и бедная, а мне воздают некоторые почести, уважают во мне дочь апостола, которого Христос сделал краеугольным камнем Своей Церкви. Меня зовут Петрониллой; я – дочь апостола Петра, который, будучи смиренным рыболовом, стал учеником Иисуса. Чуть позже, дорогая, ты лучше поймешь эти вещи. Запомни мое имя и всякий раз, когда у тебя появится желание поделиться своими мыслями, приходи ко мне. А теперь, – прибавила она, – я поручу тебя вон той матроне, которая проводит тебя домой к отцу, ибо уже ночь и нам пора расходиться.

      Каково же было удивление Цецилии, когда по знаку Петрониллы ее отдали на попечение