Хроника одного полка. 1915 год. Евгений Анташкевич

продолжал Вяземский.

      – Да… Михал Дмитрич… хотя он был светлая голова, думаю, он быстро расставил бы всё на свои места.

      – Согласен, поэтому генерала Скобелева так все и ценили, не за одну только храбрость… – Вяземский был вынужден прерваться, потому что открылась дверь, и в светёлку вошёл адъютант.

      – Прошу! – обратился к нему Розен. – Мы уже обедаем. У вас новости?

      – Мимо совершает променад рота пластунов, просятся рядом на ночлег, не будет ли каких распоряжений, господин полковник?

      Вяземский вскинул глаза и произнёс:

      – Это очень кстати, Константин Фёдорович!

      Розен посмотрел на Вяземского.

      – Это очень кстати, Константин Фёдорович! – повторил Вяземский.

      – Да, да, конечно, пусть у нас переночуют, а заодно и покушают.

      – Слушаю, господин полковник, разрешите выполнять? – спросил Щербаков.

      – Выполняйте, голубчик. – Розен махнул рукой и посмотрел на подполковника, у того светилось лицо. – Однако вы что-то задумали, батенька, ну-ка поясните!

      Деревенский ксёндз отказался выводить односельчан вместе с полком в голое поле.

      – Не! Мы пуйджьéмы до лясу, – сказал он, обращаясь к Розену. – Там кажда роджина мáе стодоле и там ест мéйсце для быдла, пан полковник.

      – Как знаете, господин ксёндз, землянки в лесу – это хорошо, тем более у каждой семьи, но тяжёлая артиллерия даёт большой разлёт, снаряды могут попасть в лес, это опасно, – сказал Вяземский.

      Ксёндз подумал и ответил:

      – Трафи, не трафи, то тылько бог вье, а ежели быдло змарзнье, то бенджье бардзо зле.

      – Ну, как знаете! «Повезёт, не повезёт», – повторил он слова ксёндза. – Вам нужна помощь?

      – Помоц потшебна. Гды ващи жолнеже зачнон алярмовачь, нех одразу будзон хлопув, а юж далей я сам с тым порадзэ. Война вшистких нас научила ще зберачь в крутким часе.

      – Что в итоге? – спросил Розен.

      – Надо, чтобы наши солдаты поднимали по тревоге сельских жителей, там, где стоят, – довёл смысл сказанного Вяземский и спросил: – Объявлять тревогу?

      – Объявляйте! И пригласите отца Иллариона.

      Отец Илларион отказался уходить с полком и настоял на том, что он останется в селе с незахороненными погибшими во вчерашнем бою. Ни на какие уговоры он не поддался и наотрез отказался от охраны.

      – Кого охранять, ваше сиятельство?

      Розен был ответом батюшки очень раздосадован, но и рисковать полком не мог.

* * *

      Сашка Клешня приторачивал к седлу тяжеленное хозяйство – два огромных казачьих вьюка, шитые из воловьей кожи, в них помещался стол полковника. К другому седлу уже висели притороченные ещё два вьюка с гардеробом полковника. Был ещё третий торок с такими же вьюками, в них находился пищевой припас полковника и его винный запас. Первая и третья пара вьюков – самая ценная, и в случае утраты Сашка мог пострадать. Сыромятные торока толстые, грубые, пальцы у Сашки, несмотря на прозвище Клешня, тонкие,