Пути и маски. Юлия Пушкарева

не мог, хоть и привык к ним.

      Хозяйка ехала не спеша – заботилась о том, чтобы Ао не швыряло по сумке. Хозяйка любила Ао. Она даже не разозлилась после того, как Ао провинился в их прошлом доме.

      Наверное, потому, что Ао провинился впервые после того, как хозяйка убила Прежнего-Хозяина-со-Стеклом.

      И даже впервые с тех пор, как Великие из-за моря убили его самого.

      Ао не помнил, как это случилось. Помнил только, как проснулся новым – обязанным служить Хозяину-со-Стеклом, лишённым обоих тел. Он больше не мог оборачиваться в двуногого. Он больше вообще ничего не мог – только подчиняться и передавать Хозяину-со-Стеклом слова Великих. Говорить с ним их голосами.

      Сначала было очень больно. Ао выл от боли каждую ночь; за вечный вой Хозяин-со-Стеклом и дал ему имя. Ему снился лес, и мать с братьями, и горячая заячья кровь на зубах. Иногда Ао чувствовал лапы, хребет, хвост – так отчётливо, будто их никто не отнимал. Он забывал, что они уже сгнили там, во владениях Великих за морем. И ещё чаще Ао ощущал боль в позвонках шеи, которую перерубили по приказу Великих давным-давно.

      Но Хозяин-со-Стеклом был добр к Ао. У него были ласковые пальцы – тонкие и сильные, лучше, чем у хозяйки. И он не так часто, как она, обездвиживал Ао своими заклятиями. А в полнолуния даже выносил Ао на улицу и позволял смотреть на луну.

      А потом Хозяин-со-Стеклом остался в прошлом. Великие сказали, что он отступился от их Дела, а значит, должен понести кару. Они велели Ао служить хозяйке – а если они велели, то это справедливо.

      От хозяйки пахло совсем по-другому. Этот запах быстро стал родным – ещё быстрее, чем запах Хозяина-со-Стеклом, который почти никак не пах. Все его сородичи, двуногие-со-стеклом, почему-то пахли слабо.

      Хозяйка ехала молча, и до Ао доносился тяжёлый, тёмный запах её мыслей. Он не видел, но знал, что золотая коса бьёт хозяйку по спине. Это красиво. Многие двуногие считают её красивой.

      Наверное, в племени Ао хозяйку тоже звали бы красавицей – если бы она, конечно, умела оборачиваться. Не умея оборачиваться, она осталась бы уродиной среди сородичей Ао, несмотря на белую кожу и золотые волосы.

      «Я приказала тебе не бросаться на охрану, но тот человек не был из охраны, – терпеливо втолковывала Ао хозяйка, когда они остались одни. – То был чужак. Разве ты не видел, что на нём нет нашей формы и нашивки с птицей?»

      Ао грустно скулил. Конечно, он видел – не слепой же. Но хозяйка приказывала хранить тайну, не высовываться без надобности, вот он и не высовывался. Бедной хозяйке долго приходилось скрывать, что она владеет волшебством, потому Ао и предпочёл не показываться. И ещё потому, что чужака привёл двуногий из охраны – откуда же Ао мог знать, что хозяйке это неизвестно?

      Чужак украл любимую вещь хозяйки. Ао убьёт чужака, если встретит. Порвёт ему глотку или откусит вороватую руку. Ао пока не решил.

      Ао тряхнуло сильнее, и он понял, что лошадь встала. В прорезь он увидел большую ногу в сапоге, вдетую в стремя: один из двуногих, которые сопровождали хозяйку, подъехал ближе. За ним росли пушистые сосны;