Небесные всадники. Кети Бри

ты натворила?

      – Я всё поняла, – ответила она устало. – Я всё поняла, я раскаиваюсь, я разлюбила, только отстань ты от меня, ради всех Всадников!

      Перо царапнуло бумагу.

      – Не будешь больше дурить?

      – Не буду… – шмыгнула носом Лейла.

      Салахад раскрыл объятья.

      – Иди ко мне, сестрёнка.

      Лейла прижалась к сильному плечу, прикрыла глаза и затихла, неожиданно поняв, что объятья любимого брата не дают больше ощущения защищенности. Ведь он продал её ради политических интересов, и глазом не моргнув.

* * *

      Амиран, громко хлопнув дверью, влетел в спальню брата. Он почти бегом преодолел приемный покой, не отвечая на поклоны дежуривших там порученцев и лакеев, прошёл через малый кабинет и теперь стоял в дверях, вцепившись в косяк побелевшими от напряжения пальцами.

      Исари, полулежавший в постели, оторвался от книги, которую читал, и вопросительно посмотрел на Амирана.

      – Что случилось?

      – Ты ещё спрашиваешь, что случилось? – Амиран нервно улыбнулся. – Ты… двуличная сволочь!

      – Сволочь? – переспросил Исари. – Мы, кажется, вчера обсудили причины, по которым ты не можешь жениться на камайнской принцессе.

      – При чём здесь вообще Лейла? Она лишь жертва твоей двуличности! – возразил Амиран. – Сколько я себя помню, ты беспрестанно ноешь, каким тяжким бременем легла на твои плечи власть… И что я узнаю?

      – И что же ты узнаешь? – спросил царь, со вздохом откладывая книгу и вставая.

      – Я узнаю, как… Вернее, от чего умер мой отец.

      Исари мягко улыбнулся, опёрся левой рукой о спинку кровати.

      – Что ж, я рад, что ты это знаешь, Амиран.

      – Я потерял последние остатки уважения к тебе. Ты трусливая, лицемерная тварь! Так боялся потерять власть, что убил собственного отца.

      Исари покачал головой и тяжело опустился в массивное кресло. Амиран с интересом изучал его фигуру, в кои-то веки не скрытую под многослойными одеждами. Взгляд цесаревича остановился на руках брата – слабых, испещрённых едва заметными шрамами.

      – Кто сказал тебе об этом? Иветре? Кто-то из гелиатской миссии?

      – Аче и Константин.

      – Да? Так даже лучше. Я всегда чувствовал вину пред тобой. Я был скверным братом и отвратительным опекуном…

      Амиран встал за царским креслом и сказал:

      – Я мог бы сейчас убить тебя. За то, что ты лишил меня отца. Корона… да бездна с ней, с короной, но отца я тебе не прощу!

      – Ты думаешь, я сам могу себе это простить? Я… не всегда владею собой. Они ведь рассказали тебе? Эта сила… – Исари поднял вверх руку и медленно сжал пальцы, будто пытаясь удержать что-то эфемерное. – Она приходит извне в моменты, когда я не владею собой. Если я её не выплесну, я просто умру на месте.

      Амиран подумал, как легко мог бы задушить сейчас брата. Уставшего, не спавшего ночь, слабого… Это было бы легко и в то же время невозможно.

      – Ты не хотел его убивать?

      – Нет.