Любовь или соблазн. Анна Колесникова

бы сказала, что швы начали разлезаться и их надо укрепить. Я ведь в последнее время зарабатываю по нескольку пенсов, обшивая труппу, так что никто ничего не заподозрил бы.

      – Может быть, и так. – Мод прошла в другой конец комнаты и открыла дверцу небольшого буфета. – Ты ела?

      При этом напоминании у Габриэлы громко забурчало в животе. За всеми этими происшествиями она пропустила ужин, а с завтрака прошло уже немало времени.

      – Не довелось.

      – Тогда садись, дам тебе перекусить. Заодно поставлю чайник. Я и сама не прочь выпить чаю.

      Ее старшая подруга перебросила длинную косу седеющих темно-рыжих волос через плечо и пододвинула Габриэле тарелку с черным хлебом и сыром. Не успела Габриэла прожевать первый кусок, как Мод сурово проговорила:

      – Надо думать, ты ходила к дому того человека. А ведь мы договорились: ты туда не пойдешь и забудешь про свою нелепую месть.

      Габриэла чуть помедлила, старательно пережевывая хлеб с сыром. Проглотив, она ответила:

      – Мне нужно было посмотреть ему в лицо.

      Мод положила на стол стиснутые в кулаки руки.

      – Боже, только не говори мне, что ты его застрелила, Габби!

      – Нет. Но была очень близка к этому.

      Она поведала Мод о своей встрече с Рейфом Пендрагоном и о том, как ее поймал и остановил его друг. Она благоразумно решила не упоминать о том, что при этом Уайверн сорвал у нее поцелуй… и что этот поцелуй был таким жарким и чувственным, что она никогда не сможет его забыть… тем более что он был у нее первым.

      – Ну, я очень рада, что другу Пендрагона хватило ума отобрать у тебя пистолет раньше, чем ты наделала дел. Господи! Если бы ты его застрелила, ты сейчас уже была бы в тюрьме Ньюгейт!

      Габриэла отодвинула тарелку, снова забыв про голод.

      – Я считала, что все равно там окажусь. А вместо этого он меня отпустил. Ах, Мод, какие ужасные вещи они с Уайверном говорили про моего отца! Даже сейчас я не могу до конца поверить тем обвинениям, которые они высказали! – Она заглянула в глаза своей старшей подруге.

      – Они сказали, что папенька был жестоким чудовищем. – У нее в горле встал ком, так что она смогла продолжить рассказ только еле слышным шепотом: – Они сказали, что он изнасиловал какую-то женщину и что убивал людей, не раз, в том числе угробил и собственного отца. Как ты думаешь, это может быть правдой? Неужели мой отец мог оказаться таким злодеем? – У нее больно сжалось сердце, когда Мод опустила ресницы, чтобы не встретиться с ней взглядом. Эта реакция, как и последовавшее за ней молчание, говорили лучше всяких слов. – Если ты об этом знала, то почему ничего мне не сказала?

      Мод вздохнула и наконец, посмотрела ей в глаза.

      – Я не знала всего – по крайней мере, про убийства, – хотя порой и слышала невнятные разговоры о его жене и о том, как странно она упала на лестнице, сломав себе шею. Но я должна признаться, что этот тип мне никогда не нравился. В нем было нечто гадкое, которое порой проявлялось… По правде говоря, он редко бывал с тобой: заглядывал