Тени и зеркала. Юлия Пушкарева

него, почти вдавливая в угол; Альен лихорадочно размышлял, какое заклинание может спасти ему жизнь, никого при этом не покалечив: снадобья, некромантия, колдовство Нитлота смешались в нём, как разные сорта крепких вин, и он чувствовал, что малейшее усилие может обернуться чем-то неконтролируемым. Кэр поднял руку, и близко стоявшие мужчины жадно следили за ней, ожидая последнего безмолвного приказа – схватить, но тут…

      – Не трогайте его, – раздался от входа ровный голос с очень странным, гортанным выговором. – Я беру его на поруки.

      Альен выдохнул. Люди разочарованно стали расступаться, пропуская говорившего; на лице Кэра появилась откровенная досада. Альен слышал стук увесистых сапог и бряцанье железа, но довольно долго никого не видел…

      А потом опустил глаза – и потерял дар речи во второй раз за последние два дня.

      Перед ним стоял мужчина в кольчуге необычного плетения, держа в руках прекрасной работы шлем. Густая шевелюра была заплетена в несколько толстых косиц, а пояс покрывали синие камни, каждый из которых на вид стоил целое состояние. Он глядел на Альена снизу вверх – серьёзно и в упор, а ростом был не выше шестилетнего ребёнка. Короткие руки и ноги, однако, не выглядели немощными или недоразвитыми, а народ Овражка, кажется, не знал, кого теперь бояться сильнее.

      Альен впервые в жизни встретил самого настоящего гнома. Или агха, как они сами звали себя, – и под каким именем знали их Отражения.

      ***

      – Бадвагур, – представился гном, спокойно протягивая Альену руку, как только дом Кэра оказался вне поля зрения. – Из клана Эшинских Копей. Если трудно выговаривать, можешь звать меня Баго, волшебник.

      Альен долго созерцал его широченную мозолистую ладонь, размышляя, что кажется ему более безумным – появление агха в Овражке (и вообще в Ти’арге), его необъяснимое заступничество или это укороченное имя, для представителей этого народа чересчур фамильярное и… забавное?

      – Альен Тоури, – сказал он в ответ, отвечая на рукопожатие и замедляя шаг, чтобы гному не пришлось слишком часто перебирать ногами. – Я хочу поблагодарить…

      – Не стоит, – гном усмехнулся в рыжеватую бороду, по-прежнему невозмутимо созерцая дорогу впереди. Солнце уже переползло зенит, и тени от частокола и деревьев в Овражке неспешно вытягивались. Ветер ерошил буроватую, притоптанную скотиной траву Пустоши. Вообще всё казалось таким будничным, человеческим, и Альен всё ещё с трудом верил, что с ним рядом шагает агх в доспехах.

      И – что немаловажно – агх, которому явно что-то от него нужно.

      – Думаю, стоит, – возразил он. – Вы… Ты спас мне жизнь, хотя не обязан был делать это. И стал свидетелем моего обета…

      Ох уж этот обет… Альен поклялся Кэру и всему честному люду Овражка, что этой же ночью наведается на кладбище и, если сумеет, исправит ситуацию с Нодом. Он не представлял, как это сделать, но на тот момент не было других возможностей покинуть гостеприимный кров Кэра.

      Судя по всему, его на самом деле спасло лишь появление гнома. А голова почему-то совсем не удивился