Тени и зеркала. Юлия Пушкарева

было назвать главным достижением короля Хордаго, а казна не ломилась от золота, пир всё-таки устроили. И Конгвар знал причину: раны от унизительного поражения в последней войне с Ти’аргом до сих пор не затянулись. Пир был прекрасным средством показать простому люду и его хозяевам, что король крепко сидит на своём древнем троне, покрытом медвежьей шкурой. Иначе говоря – что всё идёт своим чередом.

      У Конгвара было неважное настроение; он уже утолил голод и теперь откровенно скучал, оглядывая гостей со своего места на почётном возвышении. В зале остались одни мужчины – началась та часть празднества, куда уже не допускались даже знатные женщины. Эту часть Конгвар всегда считал самой интересной – можно было вести себя как хочется, а не подражать любезничающим южным неженкам, к тому же – не отказывать себе при желании приложиться к кубку… Но сегодня всё было что-то уж слишком чинно – возможно, потому, что король не размахивался так широко, как в старые времена (всё-таки возраст), а ограничился близким кругом. Другими словами, за длинным столом в виде молота расселось не больше четырёх-пяти дюжин гостей – в основном старых вояк, хотя попадались и более молодые воины. Впрочем, безусых оруженосцев или младших сыновей землевладельцев-двуров, не умеющих обращаться со сталью, не было совсем, так что Конгвар чувствовал себя почти юным. На редкость приятное ощущение – тем более испытывать его в последние годы доводилось всё реже…

      Стоял, конечно, жуткий гвалт и духота, в которой привычная вонь пота смешивалась с аппетитными запахами пищи. Стол ломился от угощений, причём в самом буквальном смысле: наслаждаясь теплом и тяжестью в желудке, Конгвар явственно слышал, как то и дело поскрипывает столешница под расшитой серебром скатертью. Факелы весело чадили, добавляя копоти на стены и украшенные резьбой стропила под сводчатым потолком.

      Резьба вообще была повсюду – покрывала Ледяной Чертог изнутри и снаружи, как странные родимые пятна кожу. Он строился века назад как высокий терем на важном торговом пути с севера на юг – в краю вечного холода, где снег тает лишь вокруг бьющих из-под земли горячих источников, а звенящую тишину по ночам нарушают только вой ветра да шорох крыльев белой совы, вылетающей на охоту. Не так уж далеко отсюда было и до Северного моря, если скакать на восток – поэтому ближайшая бухта гордилась именем Королевской, как и с десяток рыбацких посёлков. Город же вокруг Чертога так и не вырос, и сам Чертог не оделся в камень, хотя пережил не один пожар: снова и снова его отстраивали деревянным, и дату каждой перестройки прилежно держали в памяти сказители. Многие, и король Хордаго в том числе, считали это уважением к традиции и непреложным законом, а Конгвар – просто неудобной нелепостью. Он-то всегда думал, что королю полагается жить поближе к своим людям – и, конечно, под защитой каменных стен.

      В остальном же Чертог отличался скромностью – может быть, даже чересчур для королевского дома. Залы были просторными, а покои – уютными и тёплыми, но не встречались ни извилистые коридоры и переходы, ни балконы, ни колонны, ни замысловатые