Колье с лукавой змейкой. Эдуард Сребницкий

в ларец, мама расцеловала Лизаньку и подошла к зятю.

      – Храни вас бог, – трижды поцеловала она Филиппа, – вас и нашу дочь.

      – Ну что вы, – смутился Филипп. – Мы, комсомольцы, не признаём существование бога.

      – Бог так милостив, что любит и комсомольцев, которые не признают его существования.

      – Присядем на прощание, – сказал отец.

      Все сели на стулья, чувствуя драматичность и неотвратимость происходящего.

      – Пора!

      Поднявшись, родители вышли из комнаты. Лизанька с Филиппом видели в окно, как они спустились с крыльца, сели к извозчику и, помахав детям рукой, уехали. Лизанька смотрела на то место, где только что стояла коляска, и не могла поверить, что рассталась с родителями так надолго, а может быть, навсегда.

      – Что за шкатулку дала тебе мама? – спросил Филипп.

      Лизанька с трудом отвела взгляд от опустевшей улицы.

      – Это наши фамильные драгоценности.

      – Драгоценности?! Настоящие?!

      – Настоящие.

      – Вот здорово! – воодушевился Филипп. – Мы можем отнести их в комсомольскую ячейку и построить для всех что-нибудь нужное! Например, фабрику-кухню. Или передать в дар коммуне. Товарищи будут нам благодарны.

      – Но драгоценности фамильные, – робко возразила Лизанька мужу, – они хранятся в нашей семье.

      – В тебе ещё живы представления частного собственника, унаследованные от родителей. От этих представлений надо решительно избавляться! Ты должна, ты просто обязана сдать все ценности в комсомольскую ячейку.

      Повернувшись к окну, Лизанька долго смотрела на крыльцо.

      – Наверное, ты прав, – сказала она, – я должна их сдать.

      Глава 2

      Почему-то считается, что жители районных городков всегда спят, или, в крайнем случае, дремлют. Даже в наш век сверхвысоких скоростей и сверхновых технологий, особенно в вопросе сколачивания капитала, по-прежнему пишут: «Сонные жители провинциального городка», или: «Здесь царила дремотная атмосфера».

      А между тем, в городке, о котором мы ведём речь, никакой дремотной атмосферы не царило. Во дворе панельного трёхэтажного дома на пару подъездов, который стоял на зелёном пригорке, точно выросший из-под земли кряжистый гриб, наоборот, все были заняты делом. За исключением, разве что, пожилого Авдеича, который, действительно, малость задремал на лавочке под лучами летнего солнца. А может, и не дремал, а просто щурился под теми же лучами, глядя, как заняты делом другие.

      Например, как Витька, который был сегодня выходной, ремонтирует свою старенькую машину-«копейку». Улёгшись на доску с подшипниками, Витька закатился под днище машины и чего-то там чинил. Видны были только Витькина серая майка, тёмные джинсы, да белые ноги в синих плетёных шлёпанцах.

      А может, Авдеич смотрел не на Витьку, а на свою соседку Любку, которая не была выходная, а сидела с ребёнком в декрете и сейчас развешивала во дворе на верёвках бельё. Любка вышла в лёгком летнем халате, и, скорее даже, Авдеич на неё и смотрел, а не на Витьку, или там дремал.

      С уклона, ведущего от дома к улице, двое сорванцов,