Взрывник. Заброшенный в 1941 год. Вадим Мельнюшкин

мире осталось только два цвета, точнее, только два состояния света – его наличие и отсутствие. Ну и переходные оттенки серого. Один из таких оттенков и занимает сейчас город. Длинные, бесконечные колонны автомобилей и бронированных машин втягиваются на улицы Города. Армия. Своя или чужая? Почему-то казалось, что своя. Чужие не входят так спокойно, не получая сопротивления, по крайней мере в живые города, а Город был жив. Наконец Армия заняла Город и встала, не зная, что делать дальше. Армия – это инструмент – скальпель или кувалда зависит от обстоятельств и умения того, в чьих руках находится этот инструмент. Но Армия не может быть антибиотиком, и уж никаким образом ей не стать иммунной системой. Иммунная система общества – это совесть каждой её клетки, это желание клетки служить пользе организма. Если иммунная система начинает деградировать, а клетки одна за другой превращаются в раковые, есть шанс задействовать лекарства. Разные. Возможно, и в этом Городе они были: милиция, специальные органы государственной безопасности, возможно, они даже что-то делали… Но не срослось. Тогда кто-то, кому судьба Города была небезразлична, понял, что время терапии прошло, Город умирает, и он решился на хирургические методы. Армия занимала один район города за другим, вытягивая щупальца бронеколонн, выбрасывающих из своих недр муравьиные стайки бойцов, берущих под контроль какие-то, только им ведомые здания и сооружения. Город замер.

      Вдруг, совершенно неожиданно, как будто изображение прыгнуло мне в лицо серой кошкой, перед глазами оказалась странная, явно бронированная, машина, увешанная непонятными приборами и механизмами, больше всего походившими на антенны, но больно уж фантастических, даже сюрреалистических, форм. Около машины находилось и несколько странных, наверно, их можно было бы назвать мотоциклами, если бы не многоколёсность и опять же необычный вид, небольших механизмов. Люди же, что сидели на них или находились рядом, могли бы вогнать в ступор любого, готового к контактам с марсианами или любыми другими пришельцами. Было в них что-то от средневековых рыцарей, но только либо мутировавших, либо развившихся до такой степени, что даже у Жюль Верна не хватило бы фантазии придумать такое. Жаль, что изображение было только чёрно-белое, потому, вероятно, многие нюансы их экипировки ускользали от внимания, но даже заметное говорило о том, что прогресс в оснащении этих воинов скользнул от знакомого мне невероятно далеко. Широкие фигуры, одетые в броню, а то, что было на них, вряд ли являлось чем-нибудь другим, не казались уродливыми или неуклюжими. Тяжёлые высокие сапоги и объёмные, увенчанные крагами перчатки не создавали ощущения, что мешают бойцам, а огромные, на мой взгляд, сферические шлемы с тёмными, практически чёрными забралами не вызывали ощущения, что внутри них находятся головы слепых кротов, настолько точны и отточены были движения. При всём этом взгляд будто не хотел задерживаться на бойцах, всё время пытаясь соскользнуть в сторону, на привычные уже детали Города.

      Задняя