Взрывник. Заброшенный в 1941 год. Вадим Мельнюшкин

Мочитесь с кровью? – видно, сестра ввела её уже в курс дела.

      – Есть немного.

      – Насколько немного?

      – Извините, а докторов мужчин здесь нет?

      – Есть, но немцы вами заниматься не будут. Давайте рассказывайте, я сильно устала.

      – Ну, чувствую себя, как аленький цветочек.

      Женщина удивлённо посмотрела на меня, и вдруг зрачки её мгновенно расширились, будто вместо меня она увидела пресловутое чудовище. Быстро обогнув меня по широкой дуге, она подошла к двери, выглянула и плотно притворила створки.

      – Вы от него?

      – Как сказать? Вообще-то я – это он и есть, то есть я, я и есть. Тьфу, Оля, это я!

      – Не говорите ерунды. Кто вы?

      – Оль, голос у меня не изменился, а внешность… Ты должна понимать, что когда так быстро зарастают шрамы, то и может ещё что происходить. Странное.

      Она задумалась секунд на тридцать.

      – Чашу с чем готов принять?

      – Чего? Подожди, понял – с цикутой.

      – Это правда ты?

      – Не понравился?

      – Нет, что ты! Такой ты даже симпатичней, но как-то непривычно. Кто бы сказал, не поверила. Ты надолго?

      – Вообще убедиться, что с тобой всё нормально.

      – Да что со мной случиться может.

      – После того как у вас здесь что-то взорвалось, ходили слухи об арестах, в том числе и в госпитале.

      – А, это. Господи, каких только слухов здесь не ходило. Про тебя знаешь, что рассказывают? Ты генерал, тебя и твою дивизию сюда лично товарищ Сталин прислал! А ещё ты немецкий шпион и, как только всех коммунистов и евреев у себя соберёшь, так всех и расстреляешь.

      – Грандиозно.

      – Верить слухам последнее дело.

      – Понял, понял, но всё одно приехал не зря.

      – А вот с этим я согласна. Ты когда обратно?

      – Уже гонишь?

      – Не дури. Так когда?

      – Завтра, наверно, если ты не предложишь другой культурной программы.

      – Я здесь пробуду ещё часа два. Стемнеет через три. Живу на Коминтерна, двенадцать. Как стемнеет, ужин будет. Жду.

      – Такая программа мне нравится.

      – Не смейся, будь осторожен, во время комендантского часа немцы стреляют во всё, что движется. Но пройти можно просто. Не ходи по большим улицам, как свернёшь с Советской, сразу иди переулками.

      – Названия у вас тут такие… как будто и оккупации нет.

      – Говорят, вроде собираются переименовать, таблички давно сняли.

      – Так как же я найду? Хотя, время пока есть – сейчас пройдусь по маршруту.

      – Подожди, у тебя деньги есть?

      – Да, рублей сто.

      – Давай тридцать и держи вот эти таблетки. Это уротропин. Извини, что так дорого. Сейчас я тебе ещё рецепт напишу. Не для аптеки – просто, какие травы нужны.

      – Да не болит у меня ничего.

      – Не дура, по твоему цветущему виду и так заметно. Это если спросят: зачем приходил и чего назначили.

      – Если ты такая предусмотрительная, то я не буду волноваться.

      – Правильно. У тебя должно быть много других поводов для волнения, не хватало ещё из-за