Аполлон и Стикс. Ирина Алеева

трудности с адекватным выражением эмоций.

      – Вы хотите сказать, что она третий год носит одни и те же джинсы потому, что я не рассказываю ей об отце?

      – Да.

      Инга помолчала.

      – От правды ей лучше не станет. Правда неприятная. Если она узнает правду, еще неизвестно, что она начнет носить, – грустно сказала она.

      – Вы боитесь, что она ее не выдержит? – спросил Алекс.

      – Да, – коротко ответила Инга.

      – Похоже, вы и сами ее не слишком выдерживаете, – сказал Алекс.

      – Я стараюсь, – заверила она его.

      – Стараетесь забыть. Но говорить-то об этом для вас невыносимо.

      – Да, невыносимо, – вздохнула Инга, а потом снова адресовала ему свой умоляющий взгляд. – Могу вам рассказать, если хотите.

      – Хочу, – сказал Алекс.

      – Но только при условии, что вы Васе не будете рассказывать, – заявила Инга тоном капризничающего пятилетнего ребенка.

      – Не буду, – пообещал Алекс.

      Тогда Инга рассказала ему о Васином отце.

      – Вы правда Васе не скажете? – вытирая слезы бумажной салфеткой, спросила она в конце рассказа.

      – Не скажу, – заверил он. – Вы ей сами расскажете, когда наберетесь сил.

      – Сама? – испугалась Инга. – Сама я не буду.

      – Ну, необязательно это делать прямо сегодня, – успокоил ее Алекс. – Возьмите время на подготовку. Расскажете, когда будете готовы.

      – Но ей будет плохо! – воскликнула Инга. – Ее совершенно некому поддержать!

      – Как это некому? – удивился Алекс. – Вы и поддержите. Вы же ее очень любите.

      На салфетки вылилась новая порция слез.

      – Я себя-то не люблю, – сказала Инга. – Куда мне еще кого-то любить?

      Инга рассказала Васе об отце спустя два месяца и еще три родительские встречи после этого разговора. Услышав мамин рассказ, Вася пришла к нему переполненная новыми чувствами.

      – Представляете, – экспрессивно сообщила она, падая в кресло, – мой отец – идиот.

      – У идиотов интеллектуальный коэффициент ниже двадцати, – предупредил Алекс. – Это самая глубокая степень олигофрении.

      – Нет, у моего высокий интеллектуальный коэффициент, – возразила Вася. – Он географ, геофак МГУ закончил. Я, кстати, в МГУ не пойду.

      – Здрасьте-приехали, – произнес Алекс. – МГУ-то причем?

      – Ну как? – удивилась Вася. – Там одни идиоты учатся.

      – Идиотов, Вася, в МГУ на порог не пускают, – вздохнул Алекс. – Даже на день открытых дверей. В нашем обществе распространено крайне негативное отношение к людям с нарушениями развития. Их не пускают практически никуда, включая детские сады и поликлиники. Те, кто учится в МГУ, называются по-другому.

      – Как? – с интересом спросила Вася.

      – Все по-разному, – пожал плечами Алекс. – Кто-то обычными здоровыми людьми, кто-то нарциссами, кто-то шизофрениками, кто-то просто негодяями. Ты представляешь, сколько там народу? Как их всех можно назвать одним словом?

      – Дураки