Похищение Европы. Сергей Кишларь

ради таких минут и придумали сиесту, но почему-то не прижилась она в наших краях. Да и как ей прижиться, коли спустя секунду запускается разрушающая тишину цепная реакция: злобно жужжит на втором этаже дрель, и словно разбуженная ею, визгом отзывается вгрызающаяся в металл болгарка. Остро пахнет раскалённой металлической стружкой, горелым пластиком, известковой пылью.

      Морщась от звука болгарки, тётя Лариса глядит в кроссворд.

      – За каким подарком у японцев скрывается пожелание благосостояния?

      Держа зубами яблоко, открываю ноутбук, но едва начинаю забивать в поисковую строку вопрос, как в подъезде слышится цокот каблучков. Девчонка выходит во двор, на ходу опуская со лба на нос солнцезащитные очки.

      На вид ей лет восемнадцать-девятнадцать. Туго затянута в джинсы, стройная, гибкая. Поверх лёгкого белоснежного топа – коротенькая джинсовая куртка с узкими рукавами. Высоко прихваченный резинкой длинный хвост русых волос раскачивается за спиной в такт шагам.

      – Здравствуйте. – Командор стоит у неё на пути с лозиной в руке.

      Девчонка таким жестом возвращает очки на лоб, что и говорить ничего не надо, – весь вид её с вызовом вопрошает: «И что дальше?»

      – Куда ваш отец пропал? – Командор, неторопливо ломает лозину пополам, потом ещё раз, и ещё, пока в руке не остаётся тугой пучок изломанного стебля и скомканных листьев. – Не вижу его уже несколько дней.

      – На работе. – Пожимает она плечами. – Как обычно.

      Вслед за девчонкой из подъезда выходит дядя Павел, на ходу натягивая на обнажённый торс футболку цвета хаки. Он чуть ниже Командора, но плотнее. Руки на первый взгляд кажутся по-стариковски дряблыми, но стоит им согнуться в локтях, как прорисовываются бицепсы, вызывая невольное уважение.

      На тыльной стороне ладони линялая наколка как у Командора на плече, только поменьше размером: раскрытый парашют и два самолёта по бокам. Слегка волнистые и зачёсанные назад волосы такие густые, что, если бы не седина, позавидовал бы и я. Усы у него узкие, аккуратные и тоже седые.

      Ещё пару месяцев назад усы казались мне пережитком прошлого и отличительной особенностью мужчин старшего поколения, но после того, как в Голливуде пошла мода на усы, я вдруг заметил, что дяде Павлу растительность на верхней губе весьма к лицу. Мода часто совершает кульбиты и догоняет на новом витке тех, кто казалось, безнадёжно от неё отстал, и тогда происходит почти как в Библии: «И последние станут первыми».

      Дядя Павел с детства занимался в ансамбле народного танца. В советские времена даже на гастроли по Европе ездил, и, хотя танцы не стали его жизненным призванием, а навыки не забылись, и старик на любой вечеринке отжигает так, что молодёжь завидует.

      Главная фишка у него – танец со стаканом вина на голове. Хоть молдовеняска, хоть лезгинка, а стакан как влитой держится не голове. Вино кружится, омывает стенки стакана, примеряясь к самому краю, но не решается ослушаться дядю Павла, потому как «талант не пропьёшь».

      – Когда