Лейтентус. Рома Ньюман

идти? – спросил я.

      Байков кивнул, затушил сигарету в завале окурков.

      – Командира дивизиона ко мне пригласите.

      – Есть.

      Коля забрал со стола комполка документы, мы крутанулись на каблуках и покинули кабинет.

      – Всё прошло лучше, чем я ожидал, – сказал сменщик, когда мы спускались по лестнице.

      – Да уж…

      – Что делать будешь?

      – Пойду домой, – ответил я, отстегивая значок дежурного. – Помоюсь, переоденусь. Потом на вокзал поеду.

      – Собрался там его караулить?

      – Других идей нет, а башка уже слабо варит.

      Мы спустились на первый этаж здания штаба полка.

      – Пристегни мне значок, пожалуйста, – попросил Коля.

      Я пристегнул стальную бляху на грудь собрата-лейтенанта.

      – Спал сегодня? – спросил он.

      – Нет. Не успел.

      – Хреново. Тяжко будет за солдатиком гоняться.

      – Прорвемся.

      Мы прошли через вертушку на проходной, вышли под козырек. На улице было тепло, в семь вечера майское солнышко светило еще ярко. По дорожке к нам шел начальник штаба.

      – Мля… – цыкнул я сквозь зубы.

      – Да уж, – согласился Коля.

      – Так, я не понял! – на ходу заговорил начштаба. – По какому празднику вы, товарищ лейтенант Самцов, надели украшение?

      Я не врубился, о чем он говорит Коле. Подозреваю, до Коли тоже не дошло. Подполковник Третьяк вообще был странной личностью. В некотором роде непонятым художником. Он без устали козырял общей эрудированностью, но в военном деле ориентировался слабо. Как-то раз Третьяк заловил меня и спросил в лоб, какова глубина Марианской впадины. Я не угадал с метражом, начштаба сурово меня поправил (я потом проверил: подполковник назвал абсолютно точную глубину). Тем не менее, если верить слухам, однажды этот же офицер был удостоен титула «Самый бесполезный начальник штаба во всей армии» из уст высшего командования.

      Поговаривали, когда-то он занимался боксом. Хотя ни грушевидное тело, ни тонкий, идеально прямой нос не служили тому подтверждением. А за крайне специфическую форму черепа кто-то из ребят прозвал подполковника Чужим. Прозвище прилипло быстро.

      Мы спустились с крыльца, выполнили воинское приветствие.

      – Какое украшение, товарищ полковник? – спросил Коля.

      – Вот этот замечательный Орден Сутулого на вашей безволосой груди, товарищ лейтенант, – пояснил Чужой, кивнув на значок дежурного по части.

      – ДЧ сменился, – сказал я.

      Третьяк перевел на меня маленькие, узко посаженные глаза, едва различимые под козырьком натянутой на брови фуражки.

      – А по какому торжественному случаю вы сменились, товарищ лейтенант? Насколько я помню, в вашем строю не хватает бойца.

      – Полковник Байков разрешил.

      На пару секунд начштаба подзавис.

      – Идите в казарму, товарищ Самцов, – сказал он Коле. – И надеюсь, от вас ни один солдат не уйдет, как разумная жена.

      Коля козырнул и пошел прочь по дорожке. Я остался один на один с Чужим.

      – Товарищ лейтенант, вы когда-нибудь слышали о писателе Булгакове?

      – Слышал.

      – А