Приди за мной. Константин Ганин

ты перестанешь существовать прямо здесь и сейчас.

      – Хорошо, – согласился Кабир. – Пускай так. Клянусь тебе, я буду её чтить как тебя. Только открой мне большее. Я стану служить ей, молиться на неё буду. Вырежу каждого, кто криво на неё взглянет. Расскажи мне про Город. Возьми меня к избранным, – говорил Кабир, быстро перебирая слова. – Я же ещё тогда понял, что остальные Горожане – марионетки. Просто красиво обманутые рабы. Упаковщики ресурсов для отправки куда-то дальше. Кто там дальше, Олег? Я всю Землю по метру обшарил и ничего не нашёл. Как ты это делаешь? Кто эти люди, которые живут за счёт твоего мира?

      На площадке снова повисла тишина. Мужчины уже не смотрели друг на друга. Профессор скрыл руки в широких рукавах и бездвижно скользил взглядом сверху вниз, провожая быстрые потоки воды.

      – В твоей голове какие-то нелепые обрывки не твоих мыслей, Кабир, – произнёс он. – Мне нечего тебе больше сказать. Это из поглощений? – спросил Олег. Он посмотрел на Кабира и утвердительно кивнул головой, отвечая на свой же вопрос. – Запомни, чужие мысли ведут к чужой судьбе.

      – Какой же ты скучный, когда перестаёшь кривляться, – начал Кабир, но собеседник не дал ему договорить.

      – Каждый видит в другом свои недостатки. Ты заносчив, я это и раньше знал. Но будь осторожен, в тебе ещё не прижилось то, с чем ты породнился, – Профессор на какое-то время задумался. – Хорошо. Я поставлю тебя в городскую игру чуть выше простого служаки. Я дам тебе две возможности. Только две, – сказал маэстро и показал два пальца. Его лицо вдруг обрело цвет, и он даже улыбнулся. Снисходительно и мягко.

      – Что значит «две возможности»? – спросил Кабир.

      – К твоей бы силе да каплю терпения, – произнёс Олег. – Ты станешь служить моей жене. Долго и терпеливо. Это твой урок и твоя оплата. А там посмотрим. И не дерзи мне больше. Моё терпение может лопнуть.

      Последние слова прозвучали уже в тишине. Несколькими мгновениями раньше водопад стих. Сброшенные со скалы струи опали, а новые, набегающие на пропасть, зависли. Словно упёрлись в невидимую стену. Слушая тишину, мужчины подняли лица вверх и смотрели на то, как высоко над их головами начал свиваться вал тугих и прозрачных потоков. Он разрастался, накручивая на себя всё новые и новые струи воды. Длинный, изогнутый пузырь рос и переливался. Достигнув размеров изогнутого дирижабля, он начал обрастать ледяной коркой. Солнце отражалось от её поверхности и резало глаза. Ярко, невыносимо ярко. Кабир зажмурился. В то же мгновение ледяной пузырь лопнул. Лавина льда вперемешку с водой и паром рухнула на каменные плиты, снося и раскалывая на части всё то, что только что создавало картинку жизни. Словно с холста с невысохшими красками, поток рвал на части и вымывал всё, что создавало это пространство, – всё: и людей, и площадку, и солнечный свет. Сотканная Профессором иллюзия растеклась чернильным пятном, выбрасывая души в реальность.

      – Четыреста пятьдесят дней до НК. Боты —

      Высокие потолки и просторные