Всё предельно (сборник). Стивен Кинг

остроты зрения, никто не мог тягаться с нашим Джонни, даже Крольчиха.

      Я потянул за свободный конец нитки и прилепил ее к дверной ручке сортира с помощью пластыря. Затем начал охотиться за следующей мухой. А потом – еще за одной. Из дома вышла снедаемая любопытством Крольчиха. Я разрешил ей остаться, но только предупредил, чтобы вела себя тихо. И она старалась вести себя тихо, но не очень-то получалось; в результате я сказал, что она распугала мне всю добычу, и велел убираться, откуда пришла.

      У сортира я проторчал часа полтора – достаточно долго, чтобы уже не чувствовать запаха. Похолодало, и мухи стали совсем вялыми. В общей сложности удалось поймать пять. По меркам Пендлтона, это считалось бы целым стадом, но лично я считаю такое сравнение неуместным. Ведь там далеко не всякому ловцу мух удавалось занять столь выгодную позицию, возле сортира. Как бы там ни было, но охоту пришлось прекратить, холод разогнал всех мух в округе.

      Я медленно прошел через кухню, Док, Волни и Крольчиха хлопали в ладоши и хохотали. Спальня Джека находилась в глубине дома, и там было темно. Именно поэтому я и попросил белые нитки, а не черные. Наверное, в тот момент я походил на человека, несущего связку невидимых воздушных шаров на ниточках. За тем разве что исключением, что мухи громко жужжали. Небось недоумевали и возмущались, бедняжки, что же такое с ними произошло.

      – Провалиться мне на этом самом месте! – воскликнул Док Баркер. – Нет, правда, Гомер! Где ты этому научился?

      – В исправительной тюрьме Пендлтон, – сказал я.

      – И кто тебе показал эту хохму?

      – Да никто, – ответил я. – Просто попробовал раз и получилось.

      – Но почему нитки у них не спутались? – спросил Волни. Глаза у него были круглыми, как виноградины. И мне почему-то стало страшно приятно.

      – Без понятия, – ответил я. – Просто каждая муха летает в своем пространстве, их пути никогда не пересекаются. Загадка природы.

      – Гомер! – заорал из соседней комнаты Джонни. – Если твари на поводке, тащи их сюда! Самое время.

      Я прошел через кухню, слегка подергивая за ниточки, как бы давая тем самым мухам понять, кто здесь теперь хозяин положения. Крольчиха придержала меня за руку.

      – Твой дружок уходит, – сказала она. – И твой другой дружок просто сходит от этого с ума. Потом ему, конечно, станет легче, но теперь он плох, совсем плох. Даже опасен.

      Мне и без нее было это известно. Ведь Джонни привык всегда добиваться того, чего ему хотелось по-настоящему. А на этот раз не вышло.

      Джек полулежал на подушках, и хоть лицо у него было белым-бело, как бумага, сразу было видно, что он в сознании. Перед смертью с людьми такое случается.

      – Гомер! – сказал он и весь так и просветлел. А потом увидел мух и засмеялся. То был какой-то странный, нехороший, визгливый и сиплый смех, который тут же перешел в кашель. И Джек кашлял и смеялся одновременно. Изо рта у него пошла кровь, и несколько капель брызнуло на мои нитки. – Прямо как в Мичиган-Сити! – крикнул он и хлопнул