Всё предельно (сборник). Стивен Кинг

прийти и посмотреть Джека. Слишком опасно, твердили они. Короче, дела тогда у нас шли хуже некуда, просто противно об этом вспоминать. Фигурально выражаясь, мы с Джонни только тогда поняли, какие примерно чувства испытывал Иисус, когда Петр трижды отрекся от Него в Гефсиманском саду.

      Джек то впадал в забытье, то выходил из него, но последнее случалось с ним все реже. Говорил о своей матери, о Гарри Пирпонте, вспоминал Бобби Кларка, знаменитого педика из Мичиган-Сити, которого мы все знали.

      – Бобби хотел меня поцеловать, – сказал однажды ночью Джек; он повторял это снова и снова, и мне уже начало казаться, что я схожу с ума. А Джонни не обращал внимания. Сидел на койке рядом с Джеком и гладил его по голове. Он вырезал из майки Джека квадратик ткани, в том месте, где находилась дырка от пули, и смазывал рану ртутной мазью, но кожа вокруг раны приобрела зеленовато-серый оттенок, и запах от дырки исходил просто чудовищный. Достаточно было нюхнуть всего раз – и глаза начинали слезиться.

      – У него гангрена, – как-то сказал Мики Макклюр, зайдя за очередной порцией ренты. – Он, почитай, уже покойник.

      – Он не покойник, – сказал Джонни.

      Мики подался вперед, сложив пухлые ручки на толстом животике. Принюхался к дыханию Джека – так принюхиваются копы, стараясь уловить запах спиртного изо рта водителя. Потом отпрянул и удрученно покачал головой.

      – Надобно найти врача, и быстро. Когда пахнет рана, это скверно. Но когда вот так пахнет изо рта, это… – Он еще раз сокрушенно потряс головой и вышел из комнаты.

      – Да пошел он! – огрызнулся Джонни и принялся снова поглаживать Джека по голове. – Много он понимает.

      А Джек ничего не говорил. Он спал. Несколько часов спустя, когда мы с Джонни тоже улеглись спать, Джек вдруг начал орать и угрожать Генри Клоди, надзирателю Мичиганской тюрьмы. Мы прозвали этого типа Клоди Ей-Богу, потому как он имел привычку повторять: ей-богу, сейчас сделаю то-то и то-то. Или: ей-богу, сейчас ты у меня сделаешь то-то и то-то. Джек кричал, что просто убьет Клоди, если тот сейчас же, немедленно, не выпустит нас отсюда. Тут кто-то заколотил в стенку, и незнакомый голос велел нам заткнуть пасть этому придурку.

      Джонни уселся рядом с Джеком, поговорил с ним, погладил по волосам, и тот успокоился.

      – Гомер? – вдруг окликнул меня Джек.

      – Да, Джек? – ответил я.

      – Послушай, ты не покажешь мне тот фокус с мухами?

      Я удивился: надо же, помнит такое!

      – Я бы и рад, Джек, – ответил я, – только мух тут нет. Сезон мух в этих краях еще не наступил.

      И тут вдруг Джек запел тихим и хриплым голосом:

      – Может, и есть мухи на вашей макухе, но только не на моей! Правильно, Чамма?

      Я понятия не имел, кто такой этот Чамма, но кивнул и похлопал его по плечу. Оно было горячим и липким от пота.

      – Правильно, Джек.

      Под глазами у него залегли большие пурпурные круги, губы пересохли и потрескались. Он сильно исхудал. И еще я отчетливо ощущал исходивший от него запах. Запах мочи, но это не