Преодоление. В. Тюпский

заранее, соблюдая Великий36 и другие посты.

      Перед праздниками особенно кипела работа, её было невпроворот. Как у мужчин, так и у женщин.

      Женщины целую неделю стряпали, пекли, чтобы вдоволь было всего всем родным и соседям. Такой был обычай. Угощали всех, и кто сколько хотел.

      Мужчины, справившись с запасами кормов, резали быка, кабанов, баранов. Бабы рубили кур, уток, гусей.

      В общем, подготовка к празднику была не меньшим торжеством, чем сам праздник!

      Съезжались близкие и дальние родственники, гостей был полон двор.

      В праздники от смеха и песен сотрясались стены домов. Подгулявшие парни запрягали рысаков, усаживали девчат в сани, и мчались во весь опор37, под шум и свист.

      Гулянья длились иногда по целой неделе, а затем крестьяне с новой силой брались за работу. И так до новых праздников.

      Шёл 1920 год, подходила Пасха. Ефим Никитович только что вернулся от своего свата, Алексея Абрамовича Фоменко, отца снохи Ефросиньи.

      Что-то не весёлый, задумчивый. Не соглашаясь со своими мыслями, нет-нет да и вслух произнесёт:

      – Да быть такого не может! Что бы у меня, у труженика!? Нет и нет! И не бывать такому!

      Никто не осмеливался спросить, в чём дело.

      Прошла Пасха. Началась беспросветная работа. Пахота, сев, стрижка овец, работа на пасеке, сенокос.

      Сена косили много, рубахи прилипали к телу. Пили хлебный квас из квасников38. Улыбаясь говорили:

      – А ну Павло, Тихон, кто вперёд?

      Так и трудились в поту и радости.

      Только Ефим Никитович всё мрачнел. И без того молчаливый, тут почти совсем перестал говорить.

      Убрали только что хлеба с полей, свезли на сараи и во дворы сено, закончили работу с домами. Радоваться бы надо, а Ефим Никитович ходит как туча.

      Пришёл вечером сват, Алексей Абрамович Фоменко. Плотный, не высокий, умный, вдумчивый мужик. Довольно хорошо разбирающийся в текущей политике Власти.

      За столом он говорил:

      – Сват, Ефим, послушай ты меня! Сделай так, как я тебе говорю! Отдай кому надо пару коней, две-три коровы! Отвези брички две пшеницы!

      За столом все перестали жевать, раскрыли рты, и смотрят в рот свату.

      Ефим Никитович вскочив выпалил:

      – Да я голову отрублю тому, кто придёт отбирать моё добро!

      Слухи уже доходили и до остальных домочадцев о том, что отнимают у зажиточных, русских, славян землю, дома, скот, хлеб, и всё нажитое. Не трогают только тех, у кого отбирать нечего! И заселяют в эти дома киргизов, возвращающихся из Китая, которые и в домах-то никогда не жили.

      Слухам Ефим Никитович не верил, он твёрдо верил в справедливость новой Власти. И был уверен, что никто и ничего у него не отнимет! Ведь он всё богатство нажил своим упорным трудом, не давая передышки и своим детям!

      – Нет сват, не бывать этому! – сказал Ефим Никитович.

      Жена Алексея Абрамовича худенькая, маленькая, утирая слёзы

36

Великий пост – главный продолжительный пост, предшествующий Пасхе.

37

Во весь опор – быстро, стремительно.

38

Квасник – керамический сосуд для кваса.