История и тайны Северной столицы. Загадки земли сестрорецкой. Валерий Пикулев

всего лишь началом, и началом не таким уж и худым, – но всего лишь только началом тех странных и таинственных событий, участниками которых им придётся стать.

      Ленинград

      1966 год, весна

      – … Ну что же вы делаете?! – пожилой горбоносый, интеллигентного вида человек, с портфелем в руке и с очками на самом кончике носа, – так и казалось, что они вот-вот свалятся! – сокрушённо качал головой, наблюдая как солдаты забрасывают глубоченную яму обломками досок, ржавыми кусками каких-то труб и прочим мусором, – … ведь эти доски сгниют же скоро, и асфальт просядет… а яма у самого дома выкопана, фундамент поведёт… а там… Думать же головой надо! Где ваше начальство?

      А бульдозер, лихо развернувшись, начал задвигать в яму новую глыбу земли. За рычагами, пританцовывая и смоля «беломориной», попеременно перекладываемой из одного уголка рта в другой, стоял смуглый солдат (сиденье в кабине отсутствовало).

      – Посторонись… поберегись, папаша, – крикнул он, весело скаля белые зубы, – вон, капитан наш идёт, с ним говори.

      – …Капитан Звягинцев! – коротко бросил подошедший военный, приложив в приветствии руку к козырьку фуражки, – что Вас интересует, гражданин?

      – Что интересýет? – возмущённо выкрикнул человек с портфелем, силясь перекрыть гул машины. – По какому такому праву?… Кто велел зарывать доски в землю?

      Капитан махнул тут бульдозеристу, и тот приглушил двигатель.

      – Я, – инженер-строитель и кое-что смыслю в этих работах, – уже более спокойно произнёс гражданин в очках, – ведь улицу же испортите, дом трещину даст…

      – … Нам отдан приказ обезвредить бомбу, которая лежит здесь ещё с войны, – чуть смущённо, будто оправдываясь, ответил капитан.

      – Да что мне ваши бомбы… – начал было очкастый, но тут же осёкся, словно одумавшись, и уже примирительно, даже сконфуженно как-то, спросил: – Ну а бомбу-то достали?

      – Достали… Вон на газоне лежит, – и капитан указал на какую-то бесформенную груду железа, оцéпленную со всех сторон красными флажками, – химическая зажигалка, пятисоткилограммовая… на глубине шести метров лежала. А Вы – «доски»! – чуть обиженно и вполне миролюбиво произнёс он.

      – Простите, капитан! Я же не знал, что бомба… – и, вконец сконфуженный, человек с портфелем как-то боком-боком удалился.

      – Ребята, перекур! – выкрикнул не по-уставному капитан, – Неязов, подежурь, пока ребята пообедают, – обратился он к бульдозеристу, – а мы с тобой минут через сорок…

      Солдаты направились в столовую зенитно-артиллерийского училища, что поблизости, а капитан с Неязовым остались приглядеть за техникой и за бомбой. Звягинцев присел на скамейку в скверике, у бомбы, и закурил. Неязов прилёг на траву и с наслаждением вытянулся. Из распахнутых окон дома, под которым выкопали бомбу, глазели жильцы (дом не расселяли), – не часто доводится поглядеть на такое.

      Стоял