Песнь Велиала. Дмитрий Сергеевич Филатов

странной беседой.

      – Возможно, чтобы приблизиться к сущности этого мира, – предположил голос, добрый и спокойный. – Ведь весь наш мир – загадка и таинство, разве не так? Мир настолько прост, прекрасен и светел, что не может быть не завуалирован. Оттого так много в нем загадок и сложностей, большинство из которых рукотворны. Единственная загадка, достойная внимания – что есть добро, а что зло?

      – Ты начинаешь пугать меня, – признался Марк. – Ответь, кто ты?

      – Ну вот, – печально ответил силуэт. – Очередной обман… Ты просишь меня сказать тебе правду, не зная, что она есть самая горькая ложь на свете. Ты просишь сказать тебе мое имя, не зная, что оно есть мое клеймо и моя самая тяжелая ноша. Впрочем, я не боюсь правды. Имена тебе ни о чем не скажут. В любом случае, я ангел. Точнее, был им когда-то…

      Облик темного незнакомца, таинственный, печальный и какой-то отрешенно-добрый, на мгновение показался Марку зловещим в нестойком призрачном свете полной луны, содравшей с себя хламиду рваных облаков. Драгомирову стало не по себе от того, что он говорит с Дьяволом или, по крайней мере, с демоном, и он проговорил:

      – Изыди, именем Господа… – слова его звучали отрывисто и как-то странно, словно пустые звуки.

      – Прошу тебя, не надо… – мягко и укоризненно ответил демон. – Что я, исчезну, что ли, услышав о Саваофе26? Это было бы странно. Ведь я, как и ты, как и все во Вселенной – Его творение. Моя ненависть ко всему, моя злоба и коварство, мои козни против всех и вся – это миф. Проклятье чьего-то пера и слова. Это кара, быть может, и справедливая… Хотя, слишком жестокая, на мой взгляд. Мне не дано судить или вершить, но справедливость не всегда бывает таковой, какой мы ее представляем. Бог создал людей по образу и подобию Своему, свободными выбирать. У вас есть великий приоритет – раскаяние. Вы – счастливые. Раскаявшись искренне, всей душой, вы можете быть прощены.

      – А ты разве раскаиваешься, демон? – спросил Марк, испытывая какие-то двоякие чувства к этому существу.

      – Раскаяние… – протянул силуэт столь печально и мечтательно, что слезы были готовы накатить на Драгомирова. – Оно так многогранно и велико… В нем такая густая, липкая и страшная боль, такая смертная тоска, такое великое и беззаветное самоистязание… В нем столько раболепного страха и благоговения, смирения и надежды… О-о… это столь великое чувство, что объяснить его невозможно, а можно лишь осознать и прочувствовать всей сущностью твоего духа. Но все в этом мире справедливо, и я принимаю свое наказание. Ведь я такой же раб Божий, как и все.

      – За что же столько клеветы и страданий обрушено на тебя, если ты такой хороший? – поинтересовался Марк. Разговор с демоном все больше увлекал его.

      – Просто я философ, – вздохнул демон и мягко сцепил руки в замок. – А ни один философ не принят в своем отечестве. Это не мои слова, а одного из великих. Я рассуждал о бытие и мире, о вещах и идеях, о добре и зле. И это самая путанная и обманная тема. Ведь что есть зло и добро? Зло ли – убить ради собственной жизни или

26

Саваоф – одно из ветхозаветных имен Бога.