Песнь Велиала. Дмитрий Сергеевич Филатов

глазами. Под губой на подбородке у него был шрам, в левой руке он сжимал шипованный кастет с выдавленными на нем буквами «Рос», а в правой держал вывернутый собачий строгач с заточенными «под иглу» шипами. Бился Рос с особым остервенением, словно войдя в дьявольский экстаз. Рот его был искажен страшным улыбающимся оскалом, а глаза сверкали холодным огнем. Казалось, что ему было важно не столько вывести противника из строя, сколько нанести ему как можно больший ущерб.

      Размахнув своим строгачом снизу-вверх, Рос вырвал куски кожи и мяса из шеи и подбородка своего противника, рухнувшего наземь. Второй мощный удар он обрушил сверху на затылок бойца, дравшегося с кем-то, содрав тому часть скальпа. В следующий миг Рос обрушил свою ярость на первого упавшего. Проломив титановым башмаком его бок, он разорвал тому лицо своим строгачом. Затем чудом ему удалось уйти от чьей-то биты, и его башмак ударил прямо в пах нападавшему. Затем последовал мощный апперкот кастетом, в лучшем случае, выбивший тому все зубы и серия пинков в голову уже лежащего врага. Пинок сзади едва не сшиб Роса, но тот устоял. Развернувшись и отскочив назад, Рос получил удар в нос, лишь разбивший его. Другой удар короткой битой сверху Рос опередил, строгачом ударив в руку же врага. Острые шипы вонзились в кожу предплечья, а Рос, тем временем, сбоку своим кастетом пробил скулу врагу. Затем он трижды ударил кастетом под правое ребро противнику, вонзая и вонзая трехсантиметровые шипы тому в плоть. Когда враг уже осел от боли и оцепенения под ударом в голову, шипастая цепь Раса с размаху порвала ему шею, обагрив кровью все вокруг.

      Скоро сознание и контроль стали возвращаться к Марку, когда он и обнаружил, что от одной из банд осталось совсем мало бойцов. Огромный мордоворот с битой душил (видимо, не до смерти) одного из последних, когда вой сирен огласил вечерние переулки. Остатки поверженных бойцов бежали прочь, а победившая банда во главе с окропленным кровью Росом, праздновала триумф, кто – стоя над друзьями и врагами, вповалку лежавшими в пыли и крови, а кто – лежа среди последних.

      – Микроб! – красивым, но дерзким голосом приказал Рос. – Того фраера кончи! – он указал на Марка. – Лавэ тока пригрей.

      – Да он фраер пустой! – глухим сиплым голосом отозвался великан Микроб, видимо, не желавший убивать кого попало.

      – Я… – огрызнулся Рос, но милицейский сирены послышались совсем рядом, и все бросились врассыпную. – Цветные!!! Ата-ас! Резаного взять!

      … Марк Драгомиров очнулся от сна, словно от страшного наваждения. Сон не был кошмаром, но все тело психиатра было покрыто холодным липким потом, а сердце так колотилось, что, казалось, вот-вот остановится от перенапряжения. На дворе был разгар ночи, и статные стены величественного и благоговейного в строгости своей Валаамского скита Всех Святых тихо высились посреди ночной красоты сказочного острова. Валаам был прекрасен. Угрюмо-величественные и восхитительно строгие черты природы сочетались