Другая. Терез Буман

вот уж точно, нет.

      Карл Мальмберг смотрит на меня, улыбаясь.

      – Вот как?

      – На самом деле я не хочу здесь работать, – говорю я.

      Он кивает. Я думаю про свои фантазии о его поведении у меня дома и не могу сдержать улыбки. У него «Вольво» новой модели, наверняка есть дети, об этом я раньше не подумала. Машина глубокого темно-синего цвета, красивый цвет, сверкающий, точно звездное небо. Карл Мальмберг вынимает связку ключей и отключает сигнализацию, раздается писк. Потом он открывает мне дверцу пассажирского сиденья.

      – Прошу.

      В машине тщательно прибрано, никаких детских сидений, никаких забытых игрушек или конфетных оберток, никаких следов детей. Единственная вещь – небрежно брошенная на заднее сиденье английская книжка в мягкой обложке.

      Карл Мальмберг усаживается на водительское место и снимает перчатки. Руки у него красивые, ухоженные, я думаю, что они наверняка чувственные, но сразу отбрасываю эту мысль, как глупо, я вроде где-то читала – наверное, в каком-то старом любовном романе – о врачах и их чувственных руках. Я ощущаю, что слегка краснею. Он смотрит на меня.

      – Возле театра, это улица Броддгатан? – спрашивает он.

      – Нет, переулок Ваттенгрэнден… это поперечная улица.

      – Да, именно. Тогда знаю.

      Он заводит машину, мотор звучит приглушенно. Потом поворачивает регуляторы тепла и с сосредоточенным видом задом выезжает с парковки.

      Некоторое время мы молчим. Я думаю, что следовало бы его о чем-нибудь спросить, логичнее всего про работу, поскольку он спросил про мою, но все, что мелькает в голове, звучит наивно. По-моему, он косится на меня, я тоже кошусь на него, когда он смотрит в другую сторону. Он красив, выглядит моложе, чем в столовой, возможно, там он кажется старше из-за бейджика с надписью «главный врач». В больнице он всегда выглядит занятым, задерганным, а сейчас кажется расслабленным, постукивает пальцами по рулю, улыбается мне.

      – Вы еще вдобавок учитесь? – спрашивает он.

      Он смотрит на меня, наши взгляды встречаются.

      – Сейчас нет, – отвечаю я. – Начну следующей осенью.

      – На кого-нибудь… ну, из ресторанной отрасли?

      – Нет, – говорю я, усмехаясь. – Это просто подработка. Я не хочу потом работать в ресторане.

      Он кивает.

      – А чем же вы хотите заниматься?

      – Я буду подавать на углубленный курс литературоведения, – отвечаю я.

      Такое впечатление, будто разговариваешь со старшим родственником.

      – Вот как, здорово, – произносит он с несколько отсутствующим видом и кивает. Похоже, он не удивлен и точно не восхищен, как я надеялась, он никак не показывает, что ничего подобного не предполагал, а просто продолжает кивать. Возможно, он из мира, где все изучали в университете углубленные курсы, где в этом нет ничего особенного, ничего достойного восхищения, особенно если предмет такой несерьезный, как литературоведение.

      Возможно, он зануда, думаю я. Возможно, играет в гольф, и больше его ничто не интересует, возможно, жена разделяет его интерес. Они ездят в дом в Испании, расположенный