Маска для злодея. Юрий Вячеславович Ситников

ведь по-своему сделаете, а когда и назло нам. Ты не подумай, я не обвиняю, возраст ваш такой. Трудный возраст.

      – Миха сильно изменился за последний год.

      – Да, – с нескрываемой гордостью ответил Дмитрий Евгеньевич. – Спортом увлёкся, секции регулярно посещал, даже подрос на пять сантиметров, физически окреп. Возмужал парень.

      – В какие секции он ходил?

      – Тебе видней, в вашей же школе секции.

      Так-так, вот и первая ложь. У нас в школе есть, конечно, секции, но Миха ни в одой из них никогда не появлялся.

      – Как он сейчас, что говорят врачи?

      – Врачи руками разводят. Второй день Михаил в трансе.

      – Как в трансе?!

      – Перестал реагировать на речь и раздражители. Лежит, как неживой. Невропатологи его смотрели, психиатр, говорят всему виной сильнейший нервный стресс, острая травма психики.

      – И что теперь?

      – Надо ждать. Они ничего сделать не могут.

      – Стрессом могло послужить падение из окна?

      – Скорее всего, так и было, хотя психиатр тщательно обследовал Михаила, у него возникли подозрения, что психическая травма произошла давно. Какой-то вулканический аффект, психологические процессы. Глеб, они сыпали терминами, от которых я далёк. Жить Миша будет, опасность миновала, но когда придёт в себя, и придёт ли вообще, этого никто сказать не может.

      – Они же врачи, они должны помочь.

      – Врачи не боги, выше собственной головы не перепрыгнут. Но я верю, что Мишка оклемается, он у меня сильный, он сможет. Я верю. – Дмитрий Евгеньевич посмотрел на цепочку и потеряно прошептал: – Вот, цепочку зачем-то с себя снял.

      – Это Махина?

      – Его. Носил её, не снимая, а в тот день я её на полу в комнате нашёл. Замок вроде цел, получается, сам снял. А зачем – непонятно.

      Попросив разрешения рассмотреть подвеску, я взял цепочку в руки.

      – Красивая кобра.

      – Отец Михаилу прислал. Он теперь развернулся на новом месте, деньгами каждый месяц помогает. Видишь, из квартиры смогли конфетку сделать. А раньше-то сам помнишь, скромненько, невзрачно.

      И опять меня кольнуло недоверие. Странно получается, когда отец Михи жил и работал в Москве на евроремонт он так и не заработал. А стоило уехать за тысячи километров и вдруг «встал на ноги». Нелогично как-то.

      – А вы общаетесь с зятем? – осторожно спросил я Дмитрия Евгеньевича.

      – Нет, Глеб, мы с ним давно уже чужие люди. С ним Михаил связь держит.

      И тут я вспомнил слова Мишки про неизвестного мне Макса.

      – Максима? Конечно, знаю, – оживился Дмитрий Евгеньевич. – Они с Михаилом не разлей вода были. В секции вместе ходили, Максим часто у нас бывал. Сейчас между ними что-то произошло, я так понял, поругались. Наверное, из-за девушки. Вы в этом возрасте только о любви и мечтаете. А, Глеб?

      – Возможно, – уклончиво ответил я. – А адрес Макса у вас есть?

      – А ты не в курсе, где одноклассник живёт?

      – Одноклассник?! Макс?

      Опять ложь. Значит, Миха сказал деду, что Макс учится с нами