Теодосия и жезл Осириса. Робин ЛаФевер

атилетней девочкой, допущенной в этот замкнутый мир. А вдруг меня попросят сказать речь? Здорово будет, верно? Я выйду вперед, и все уставятся на меня – хранители музеев, и лорды, и сэры, и прочие известные люди – а затем я должна буду… что-то им сказать. Э, нет, пожалуй, это не такая уж заманчивая идея – выступить с речью.

      – Она, скорее всего, очень нервничает, Алистер, – сказала мама, кладя на папину руку свою обтянутую перчаткой ладонь. – Каково такой маленькой девочке оказаться среди стольких высоких чиновников и других важных людей? Я бы тоже лишилась дара речи на ее месте.

      Да. Я действительно чувствовала себя довольно неловко. И действительно нервничала больше обычного. Экипаж завернул за угол, и у меня похолодело все внутри.

      Мы приехали к дому лорда Чадли на Мейфейр, огромному особняку из красного кирпича с белыми колоннами и зеркальными окнами. У дверей нас встретил дворецкий, который приветствовал, назвав папу по имени. Затем мы прошли внутрь и оказались среди огромной толпы одетых в вечерние платья женщин и мужчин во фраках. Полы в особняке были мраморными, холл украшали греческие колонны. Вообще холл в доме лорда Чадли очень смахивал на музей – здесь были греческие урны, бюст Юлия Цезаря и большой красочный герб. Неожиданно я даже обрадовалась своим кружевам – без них я здесь чувствовала бы себя раздетой догола.

      Я вложила свои пальцы в мамину ладонь и прошептала.

      – У лорда Чадли дом даже роскошнее, чем у бабушки.

      – Смотри, как бы она тебя не услышала, – сказал папа.

      – Как она может меня услышать? – хмыкнула я. – Она сейчас далеко отсюда.

      Заметив выражение на папином лице, я нерешительно уточнила.

      – Разве не так?

      – Боюсь, что нет, – по тону папы я догадалась, что он не слишком этому рад. – Она принадлежит к тому же кругу, что и лорд Чадли.

      Это была новость, грозившая испортить мне весь вечер. Может, кто-то подумает, что я преувеличиваю, но это лишь означает, что он не знаком с моей бабушкой.

      Я принялась шарить глазами по толпе, высматривая бабушку. Если я сумею заметить ее первой, мне будет легче избежать встречи с ней.

      «На самом деле не нужно бояться», – твердила я себе, когда мы втроем входили в огромный бальный зал. Я старалась делать все, чтобы никому не бросаться в глаза, и вообще вела себя как паинька. Сегодня даже бабушка, пожалуй, не нашла бы к чему придраться.

      Она всегда настаивает на том, что детей в целом, и меня в частности, должно быть как можно меньше видно и еще меньше слышно. Одного того, что я вообще оказалась здесь, ей вполне будет достаточно, чтобы почувствовать себя до глубины души оскорбленной.

      В зале негромко играла музыка, но никто не танцевал – все стояли, разговаривали и пили шампанское. Мы шли сквозь толпу гостей до тех пор, пока папа не увидел среди них смутно знакомого мне человека и не повел нас с мамой к нему.

      Когда мы подошли к этому джентльмену, он наклонился вперед, дружески похлопал папу по спине и сказал:

      – Давненько мы не виделись с вами, Трокмортон. И наконец-то вы решились привести с собой вашу красавицу жену.

      Мама протянула свою руку, но вместо того чтобы пожать ее, тот мужчина поднес ее к своим губам и поцеловал – представляете? «Только бы он со мной такого не сделал», – мелькнуло у меня в голове. Нет, ничего подобного этот джентльмен делать не стал. Он вообще не замечал меня до тех пор, пока папа не кашлянул и не сказал, положив мне на плечо свою руку.

      – А это моя дочь Теодосия, лорд Чадли. Мы с вами о ней говорили.

      – Ах, да! – воскликнул лорд Чадли и слегка наклонился, чтобы лучше рассмотреть меня. – Наш новый маленький археолог. Решила пойти по стопам своей матери, девочка? Это хорошо.

      Он протянул руку и погладил меня по голове. Как собачку или кошку. Простите, конечно, но, по-моему, в хорошем обществе не принято гладить людей по голове, как собак!

      Папа сильнее сжал свою руку у меня на плече – это было молчаливое предупреждение держать язык за зубами. Ладно.

      – Скажите, – произнес папа вслух, обращаясь к лорду Чадли, – правду говорят, что вы сами привезли из той гробницы какой-то артефакт?

      Чадли самодовольно улыбнулся и ответил.

      – Это правда. После того как вы в такой спешке уехали назад домой, мне пришлось самому поспешить в Фивы, чтобы обеспечить охрану места раскопок.

      – Да, вы уже говорили об этом, – папа слегка поморщился, чуть слышно добавил себе под нос: «Уже три раза», а затем, уже громче, продолжил: – Мне ужасно жаль, что мы доставили вам столько хлопот. Если бы мой сын не заболел так тяжело…

      – Оставьте! Это даже приятно – вырваться порой на раскопки, самому почувствовать все то, что чувствуете вы, археологи, – тут Чадли толкнул папу локтем в бок. – К тому же мне удалось и самому кое-что найти на этом месте. Между прочим, этот артефакт стоял там прямо на виду – не понимаю, как вы его не заметили и не отправили в Британию вместе со своим багажом. – Чадли раздул грудь и торжествующим тоном закончил, слегка покачиваясь вперед и назад