Монтаж памяти. Книга вторая. Elian Julz

в первый раз. Приходилось мириться с тем, чтобы втискиваться между её работой, хобби и друзьями.

      1860 год

      Звук гонга. Это мне знакомо – оповещение о завтраке или ужине.

      Неужели я жива? Всё ещё жива.

      Ощущение, что горло сковало, опухло. Наверное, Бенни меня душил.

      Резко откидываю одеяло, чтобы осмотреть рану, из которой сочилась кровь перед моей отключкой.

      Ох, ну и ну! Ничего! Даже шрама нет.

      Что за чертовщина?

      В комнате мрачно, сыро и холодно. Она небольшая, но есть всё, что нужно. За окном серость, дождь и густой туман, из которого видны лишь трубы, высоченные дымящие трубы.

      Хотя… все-таки здесь не всё, что нужно. Нет зеркала.

      На стуле висит клетчатое платье. Всё те же нижние юбки, кринолин и панталоны. Что-то остается всегда неизменным. Что ж, по крайней мере, судя по одежде, я не рабыня, не горничная и не в сумасшедшем доме, ведь дверь легко открывается.

      Думай, думай. Как же всё это работает? Надо найти рычаг для выхода из игры, которая становится всё опаснее.

      Какого поведения от меня ждут для завершения этих скитаний по чужим телам? Может быть, я каждый раз совершаю одну и ту же ошибку? Или это наказание за что-то, как у Данте. Интересно, изменилась ли я с того момента, как попала сюда? Стала ли лучше или хуже, смелее, добрее, чем была до потери памяти?

      Что же общего было во всех этих непонятных перемещениях? Так… Ну, во-первых, мне приходилось кем-то притворяться, кем я не являюсь. Хотя… Я ведь не знаю, что я за человек на самом деле.

      Что ещё? Страдания, приближающаяся смерть.

      И… Майкл. В последний раз его звали иначе, но как-то ведь я с ним связана, раз он оказался рядом.

      Всё равно ничего не приходит на ум.

      Дом слишком тихий. Небольшой. На втором этаже всего 3 двери. Не слышно ни шагов, ни голосов.

      Лестница с единственным квадратным окном. Холл.

      Из подвального помещения поднимается морщинистая женщина с крючковатым носом, как у канонических ведьм из сказок, да ещё и с волосатой родинкой возле того самого носа. Она в переднике, а из-под белого чепца торчат выбившиеся пряди бледно-мышиного цвета. В руках корзинка слоек. Проходит мимо окна и ворчит: «It's dead2 rainy». Она выговаривает слова как-то гнусаво, будто у неё сильный насморк.

      Я переминалась с ноги на ногу в холле, кусая губы и рассматривая стены, пока не услышала мужской голос из столовой:

      – Ну же, Амели, садитесь скорее. Пока пироги с дохлыми мухами3 ещё тёплые.

      Ох, надеюсь, за столом сидит не какой-нибудь Франкенштейн или граф Дракула. Или здесь такой страшный голод, что приходится питаться насекомыми?

      «Приключения начинаются. Опять», – подумала я и вошла в столовую.

      Глава 2

      Михаил заправлял и мыл автомобиль своей вечно витающей в облаках жены, ведь однажды она уже звонила ему поздним вечером, когда заглохла на магистрали с пустым бензобаком. Во время очередной рутинной уборки

2

It's dead rainy – в манчестерском диалекте слово "dead" означает «очень».

3

«Dead fly pies» – шуточное название слоек со смородиной или изюмом, посыпанных сахаром. Традиционное блюдо Манчестерских жителей.