Монтаж памяти. Книга вторая. Elian Julz

а он воркует, ластится к её щеке.

      И вот уже на следующий день она в три часа ночи возвращается с двумя подругами после тусовки. Туфли держит в руках. После ударной дозы алкоголя говорит исключительно на иностранном языке, а их она знает целых три. В волосах какие-то блестки. Дома все кресла завалены одеждой – перед выходом долго не могла выбрать, что надеть. Всюду включит свет и забудет его выключить.

      Он укладывает их спать на диван и кровать, осторожно перешагивая, как по минному полю, только вместо мин разбросанные туфли на шпильках и миниатюрные сумочки-конверты. Ей, конечно же, вздумается принять ванну. Он, боясь, что она утонет в таком состоянии, караулит её за шторкой, сидя на полу. И лишь убедившись, что она, чистая и укрытая одеялом, уснула, сам отправляется на пол.

      Утром весь этот женский батальон ждет кофе, стакан воды, аспирин и омлет. Он с ними не завтракал, ограничиваясь только приветствием: «Доброе утро, пьянчужки». И уходил в автомастерскую. Михаил мог бы никуда и не идти после бессонной ночи, ведь сам себе начальник, но знал, что щебетание на их кухне затянется ещё на полдня.

      Сначала всё это дико раздражало. Пьяный иностранный лепет казался притворством и кокетством. Да и не дело замужней девушке шататься с подругами допоздна. Он пытался её перевоспитать, слепить под себя, но шли месяцы их брака, а ничего не менялось. Жена делала всё по-своему.

      У Миши же был единственный друг. Лисейкин. Бывший одноклассник, почти, как брат. Теперь стал настоящим ферзём и франтом – возглавляет отдел маркетинга в известном холдинге, владеет собственным магазином мужской классической одежды и тягает штанги почти каждый день в тренажерном зале. Лисейкин тоже женился. Два года назад. Пробовали дружить семьями. Не вышло. Парень гадко обращался со своей женой: высмеивал её в присутствии гостей, бросал яблоко через стол, как собаке, а по пятницам ходил налево, если удавалось кого-то подцепить. Сначала после свадьбы уговорил девушку бросить университет, а теперь понукал за то, что она сидит дома без работы.

      Дружба сошла на нет, когда Лисейкин, вдрызг пьяный, начал признаваться в «чувствах» Мишиной жене, стоило другу отойти на кухню за соусом.

      Порой жена скрывала свои чокнутые поступки, чтобы Мише спокойнее дышалось. В свой двадцать пятый день рождения встала пораньше, выскользнула из дома. И лишь из её инстраграма он узнал, что жена, не обмолвившись ни с кем словом, пошла прыгать с веревкой с двадцатиметрового моста над рекой ради забавы и острых ощущений.

      Дозвониться до неё было невозможно: то телефон разрядился, то где-то оставила, то на беззвучном.

      Он не одобрял такое поведение, но ведь знал, на ком женился. И несмотря на все её выходки, был счастлив. А сейчас его жизнь превратилась в стоячую зеленеющую от тины воду.

      Когда по меньшей мере раз в месяц приходили штрафы за превышение скорости, он грозился забрать ключи от машины. И даже забирал. Она же просто начинала насвистывать или напевать какую-то весёлую песенку, собирать разбросанные вещи по дому, пока