Бумеранг из детства. Лин Хэндус

малышки от увиденного и пережитого неожиданно закружилась голова, и она чуть не упала.

      «Как хорошо болеть! – думала некоторое время спустя об этом инциденте Лена, долеживая последний день в родительской спальне на кровати. – Все меня жалеют и ухаживают за мной, как будто я какая-то особенная. Целую неделю я жила в спальне у родителей, и мне было так хорошо, как никогда! Выздоравливать совсем не хочется. Здоровой, мне придется возвращаться в свою комнату. Хотя мама повторяет, что любит, все равно она меня не любит. Если бы любила, взяла бы к себе в спальню жить насовсем. Она видит мою радость, когда в воскресенье мне разрешают между мамой и папой полежать в постели. Папа рассказывает что-нибудь хорошее, или мы придумываем вместе, что будем делать в выходной день, куда пойдем гулять, во что будем играть. Потом мама идет готовить завтрак и будить сестру, Оля засоня и любит поспать в выходной подольше… И только потом я иду к себе одеваться.

      Не хочу идти в мою комнату. А может, идти с закрытыми глазами? Попробую научиться ходить с закрытыми глазами… Нет, бабушка заставит открыть глаза и подать или принести ей что-нибудь. Уши закрыть нельзя – все равно они будут все и всегда слышать…

      Почему в нашей комнате нет Оли, а есть бабушка? Комната детская, а бабушка совсем не ребенок, а взрослый человек. Она меня нисколечко не любит, не жалеет, все время заставляет ей помогать. Днем она притворяется, что добренькая, а когда все спят, она будит меня ночью, требует подать ей воды, потому что темно, и она ничего не видит. У нее всегда горит ночник около кровати. Он ярко светит и мешает мне спать, а ей почему-то все равно темно. Глаза слипаются ото сна, а я должна стоять перед ней и ждать, когда она медленными глотками выпьет воду, потом ставлю пустой стакан на стол и возвращаюсь в кровать. Хорошо, если я сразу засыпаю и ничего больше не слышу. Но так бывает не всегда. Бабушка часто встает ночью в туалет, гремит палкой, включает верхний свет, кряхтит, недовольно бормочет что-то себе под нос. Из-за шума я просыпаюсь и никак не могу опять уснуть, потому что боюсь. Мама сердится, что я плохо встаю по утрам…»

      – Оля, милая сестричка, – из глаз Лены текут слезы. Она размазывает их по щекам забинтованными кулачками, продолжает высказывать мысли вслух, не замечая этого, – почему ты ушла от меня, я хочу с тобой жить вместе. Я спала бы тихо-тихо, как мышка, выносила бы вместо тебя мусор, подметала пол в коридоре и вытирала пыль, только бы ты вернулась ко мне. Ты меня всегда хорошо понимала и разговаривала со мной… И не будила меня по ночам и рассказывала сказки. Ты учила меня складывать буквы в слова, я помню, помню! Так было смешно и здорово, когда из палочек получались слова! И гуляли мы с тобой каждый день, уходили далеко, за школу, потом по тропинке на стадион и смотрели, как мальчишки пинают мяч, а я бегала и доставала мяч из кустов, если он прилетал в нашу сторону. И все смеялись – такая бойкая девочка, говорили они обо мне. Бойкая – это значит, веселая, да? Или когда быстро бегаешь? Или много разговариваешь? Ой, я забыла, что это означает…

      А теперь