Я сделан из такого вещества. Алхимия души. Эстер Кей

твой дом оцеплен у всех входов и выходов. Ищут чужеземцев каких-то.

      – Дураки! Как он может быть оцеплен! Крепостная стена протяженностью в тысячи локтей – оцеплена?

      – Увы, – обратился к ней старец, – эти люди говорят правду. Не окажешь ли милость и не спрячешь ли нас внутри?

      – Еще чего! Наглости вашей нет границ!

      Рахав едва не замахнулась на старца рукой. Звякнули браслеты. Внезапно оба гостя переместились в нишу. Было там место не для двух, с трудом даже для одного человека, а они спрятались там чудесным образом. Рахав ничего не оставалось, как задернуть занавеску, распустить блестящий шнур.

      Никто не видел, как они туда попали. Даже она этого не понимала. Чудеса.

      – Воистину, Баал и Аштарот тут ни при чем! – пробормотала Рахав, равнодушно пройдя между своих домашних идолов, – их кто-то другой опекает.

      Она зашла в опочивальню.

      – Где мои жемчужные притирания? Ослицы вы, что ли? Смотрите на меня, вылупились!

      Служанки сразу засуетились.

      – Слушайте внимательно, – раздеваясь снова, формулировала обеспокоенная облавой Рахав, – когда будут вас расспрашивать, говорите: Да, мол, были здесь чужеземцы, но поели и ушли куда-то в город.

      – А если ворвутся к тебе сюда, в спальню?

      – Кто?

      – Ну, эти, чужеземцы.

      – Этих я не боюсь. Спальня моя им совершенно ни к чему. Иерихонская стража будет везде рыскать, сбейте их с толку.

      – Но зачем так рисковать? – рассудительно произнесла Реума, втирая жемчужную мазь в грудь и плечи госпожи, чтобы кожа ее светилась и казалась еще белее.

      – Если передумаю и захочу их выдать властям, то уж тебя точно не спрошу, – отрезала хозяйка и перевела разговор: – Почему корица такая острая? Смолы ароматные закончились? Чувствую, что воскурения не так вкусны, как обычно.

      Она перевернулась на спину и вздохнула. Подумаешь, маленький каприз, укрыть пару беженцев, путников, и то она не может себе позволить?