На излете, или В брызгах космической струи. Анатолий Зарецкий

куплета, не выходит. Но и с двумя текст выглядел цельным. И я прочел Людочке стихотворение ВЕСЕННИЙ СВЕТ:

      В волнах весеннего света,

      В грозах прозрачного мая

      Рвется чудесное лето,

      Зиму с пути сметая!

      Тусклые серые краски,

      Полосы грязного снега, –

      Все исчезает, как в сказке,

      В вихре его разбега!

      – Ну, Толик, осталось мое самое любимое время года, – подбадривала любимая, – А ты можешь придумать, чтобы летом было море? Я еще ни разу не видела моря. Только во сне. Так хочется увидеть. И море, и другие страны. Особенно теплые, где всегда только лето, – высказала пожелания Людочка. А я уже чувствовал по ее виду, что она скоро снова уснет часа на полтора-два.

      – Я постараюсь, Людочка, – пообещал ей. Минут через десять взглянул на нее. Она еще не уснула, – Людочка, послушай начало. “Волны синего моря мне сегодня приснились. О могучие скалы они с шумом дробились”.

      Людочка вяло улыбнулась и прикрыла глаза. Тут же возникло название стихотворения – ЛЕТНИЙ СОН. В полчаса я его окончил:

      Волны синего моря

      Мне сегодня приснились.

      О могучие скалы

      Они с шумом дробились.

      Серебристым потоком

      Брызги к небу взлетали.

      Отражалось в них солнце

      И лазурные дали.

      Те безбрежные дали,

      Где незримой чертою

      Небо словно сливалось

      С голубою волною.

      Там, за синим простором,

      В море солнца и света,

      Неизвестные страны –

      Страны вечного лета.

      Пока Людочка спала, я взял четыре тетрадных листочка и переписал на каждый из них по стихотворению. В верхней части каждого листка написал: “Моей любимой Людочке. Ромео”. Я подписался именем, которым Людочка так любила меня звать в нашу первую весну. Рядом с осенним стихотворением нарисовал Людочкин любимый кленовый листочек. Зимнее стихотворение украсила снежинка, весеннее – улыбающееся солнышко, а на летнем изобразил море, скалы и парусник.

      Эти четыре листочка и пятый с четверостишьем, которое вручил любимой в день, когда мы объяснились, Людочка взяла с собой. Они лежат в кармашке ее любимого платья. В нем она встретила меня после нашей многолетней разлуки, в нем была в день нашей помолвки, в нем она похоронена. Так она пожелала, и ее мама все выполнила в точности.

      Я долго думал, почему она так распорядилась. Ведь у нее были обе тетради моих стихов, посвященных ей. Мы обсудили с ней каждое стихотворение. Они все ей нравились. Она знала их наизусть. А выбрала только эти пять.

      Иногда мне кажется, я понял ее выбор. Эти стихи возникли, когда мы с Людочкой вновь обрели надежду на счастье. Пусть призрачную.

      Глава 5. Здравствуй, Москва!

      Москва встретила по-зимнему. Небо осыпало стылую землю снежной крупой. Мела поземка, но тротуары были еще чистыми от снега. Было прохладно, но не холодно. Так, временное похолодание.

      Примерно так же встретили и дома. Едва вошел, теща, как всегда, съехидничала:

      – А