Какофония No.1. Петер Верагут

целиком и полностью – до полного стирания личности не облучит!

      Экран бы какой защитный…

      И экран не заставляет себя ждать, представ створками лифта! Чем не экран? Самый что ни на есть экран самого что ни на есть защитного свойства.

      Но почему свойство не срабатывает? Почему не смыкаются створки лифта? Ведь кнопка отпущена!

      Неужели лифт сломался?

      И вправду сломался – ни одна кнопка не откликается.

      Нечистая поломка, ей-богу, нечистая! Кто-то за поломкой явно стоит.

      Нечистый и стоит! и не только за поломкой, но и за сбросом ключей в шахту лифта, и за стремниной, и за соседом.

      И за пролитым кофе – с утра.

      И за отправленными в мусорное ведро макаронами – вчера.

      И за изгнанием зубной пасты из тюбика – позавчера.

      За всем уроненным, разбитым, покалеченным, уничтоженным в несколько дней раз и навсегда – за всем стоит! и имя нечистому – злой рок.

      Издалека шел рок, обстоятельно действовал.

      Ну а коли злой рок явился в жизнь, с жизнью можно заканчивать, по крайней мере с прежней жизнью точно.

      А ведь день был спланирован и подготовлен! и не было в нем огрехов.

      Стало быть, были. Стало быть, остались незамеченными.

      Но ведь глаз был вооружен! и каждый попадавшийся ему на мушку огрех уничтожался самым безжалостным образом.

      Стало быть, были огрехи, на мушку не попавшиеся.

      Невидимые огрехи были – вот что! невидимые человеческим глазом.

      Каким же тогда глазом смотреть, чтобы видеть все без исключения огрехи во всех без исключения спектрах? невидимое видеть – вот что!

      Глаз здесь явно не котируется. Здесь нужен орган помощнее зрительного.

      Интуиция!

      Чем не орган? Самый что ни на есть орган с самыми что ни на есть функциями. Правда, орган паранормальный, но функции самые что ни на есть нормальные: и увидеть, и услышать, и почуять – сущий зверь!

      Зверь да не зверь. Давно интуиция звериную свою сущность утратила.

      Не стоит тогда на нее и мысль тратить, и время расточать. Сосед вот-вот обернется.

      Странно, что он до сих пор не обернулся.

      И ничего не странно! Не только злой рок в человеческую жизнь вхож. И другие силы доступ к ней имеют. Они-то и сдерживают соседа от поворота, они-то и дают мне фору на измышление себе спасения.

      Но какое спасение можно измыслить в моем положении? – лифт парализован, лестница под обстрелом, воздух…

      Да воздухом и не получится, не комар же я, в конце концов!

      Лучше бы комар, ей-богу, лучше! да с человеческим разумом! – совершенный механизм! – никаких структур, никаких должностей и обязанностей, никакой социальной паутины – комариная не в счет, ведь я комар разумный, могу сие недоразумение избегнуть! – живи себе в щели, высовывай нос, когда комариная душа того пожелает, летай, жужжи, мир смотри. Знал Пушкин о чем сказки сказывал!

      Только я не комар, и никогда им сделаюсь, по крайней мере в нынешней жизни точно, до следующей же мне нет никакого дела, мне бы с этой разобраться. Посему ничего другого мне в нынешнем моем воплощении не остается, как лицезреть