Какофония No.1. Петер Верагут

передом, в лифт задом.

      Главное, при развороте не забывать удерживать кнопку "стоп", чтобы…

      Однако не стоит давать мыслям шанс пробраться в материальный мир! одни уже пробрались.

      На сей раз обошлось. Разворот прошел без сучка без задоринки.

      Какой же, право, глупый поступок прошел без сучка без задоринки! – развернуть тело! Естественно вместе с телом развернулось и лицо. А вместе с лицом развернулась и личность. И – прощай анонимность!

      Но вечно хранить анонимность все равно не получится. Непременно явится тот, кто анонимность обналичит – обналичит и пойдет с обналиченной анонимностью личность разбазаривать.

      Не допустить разбазаривания! Повернуться в лифт передом, к подъезду задом!

      Чувствую себя избушкой на курьих ножках.

      Не по собственному хотению избушка крутится, ей-богу, не по собственному.

      По чертову велению она крутится – вот что!

      Забрался черт в избушку и верховодит ею, по крайней мере правым ее крылом точно – никак не может крыло место себе найти: то за створку схватится, то в карман сунется, то из кармана на переносицу вскочит, то на макушку взберется и трет ее, трет.

      Хоть караул кричи.

      Не хватало еще шабаш озвучить! идет себе немым кадром и пусть идет.

      Благо, без зрителя.

      Был без зрителя.

      На этажах очнулись двери: застонали, заскрипели, завизжали.

      Почти разом хлопнули.

      Почти разом затормошилась кнопка лифта.

      Лифт не подает признаков жизни.

      Зато жизнь подает признаки со всех сторон, топоча, цокоча, клекоча, неровен час, птицы с потолка сорвутся, обезьяны из стен полезут. Но это Джуманджи, чистой воды Джуманджи!

      Кое-где призывается блудница.

      И с моего языка сошел жалкий призыв жалкой блудницы – неполноценный, кастрированный, прилипший на букве "л" обратно к нёбу, где язык беспечно себе почивал, нимало не тревожась о вымирающем навыке речи.

      Лишь бы был жив навык мысли.

      Впрочем… за него не стоит беспокоиться, он в любой клоаке место себе сыщет, да еще такую клоачную деятельность развернет, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

      Контрольный удар по кнопкам.

      Контрольное мгновение тишины.

      И – мир хлынул будничной стремниной.

      Часть стремнины отмерена мне – та, что надо мной.

      Делать ноги, и немедленно!

      Поздно.

      Стремнина предо мною.

      Взирает. Внимает.

      Взираю, внимаю и я.

      Однако, что я делаю к стремнине передом? Когда тело успело развернуться? Или оно не разворачивалось?

      Закрутилась избушка, завертелась, перед с задом перепутала.

      Нет, вниз я не еду.

      Кажется, глаза ясно выразили мысль, хоть и бегло, и не совсем в цель – немного в сторону и вниз, зато за глазами мысль договорило тело – лифт никуда не едет.

      Должно было договорить.

      И вы тоже!

      Теперь договорило. Теперь между нами нет совершенно никакого недопонимания – мое тело понятно преградило стремнине путь в лифт,