Саша. Ирина Константиновна Коган

в спор о важности горячего обеда и мягкой кровати, а не о конкурсе.

      – Я поговорю с Крайтером. Если он заверит меня, что это безопасно, и ты будешь жить в нормальных условиях, то я подумаю. Но если тебе придётся жить с музыкантами в захолустье, я тебя никуда не отпущу. Я представляю, как они расслабляются после конкурсов вдали от родителей и учителей.

      – Ты зря беспокоишься, у меня вполне конкретные цели на поездку и кидаться во все тяжкие в мои планы не входит.

      – Саша, я была в Нью-Йорк в твоём возрасте, и каждую ночь в клубе молилась, чтобы все, что попало в мой рот не одурманило меня настолько, чтобы жизнь закончилась прямо на танцполе. Ты не в силах противостоять тусовке, когда ты в ней крутишься.

      – Очень интересно. Я думал, что ты получала там профессиональный опыт в юриспруденции.

      – Одно другому не мешает, как ты уже заметил.

      – Ма, у меня вряд ли будет время на тусовки, а если и выберусь, то точно не в «Студию 54». Мой максимум – это «Карнеги-холл», ты же знаешь.

      – Да, мой юный музыкант, я очень надеюсь, что твои жизненные принципы не изменятся, когда в нее вмешаются другие люди и обстоятельства.

      – Ладно, мам, люблю тебя. Пойду настрою скрипку, завтра начинаются отборочные испытания.

      Нью-Йорк, США

      Он

      Саша прилетел в Нью-Йорк поздно вечером. Он спустился в подземку и застыл в оцепенении, не понимая, куда ему двигаться и как ориентироваться. Он читал, что в Нью- Йорке более четырехсот станций метро и на каждой станции как минимум два пути. Осмотревшись, он насчитал четыре, с которых то и дело отходили поезда в разные стороны по маршрутам, исключающим часть остановок по непонятному алгоритму. Саша встал перед картой в надежде понять, как устроен нью-йоркский метрополитен и куда двигаться дальше, но так ничего и не понял, пока к нему не подошел прохожий и не указал на нужную ветку и правильный выход на платформу. Он выдохнул с облегчением, поблагодарил за помощь и зашагал на свой путь. Уже на следующий день он и сам подсказывал дорогу растерянным туристам, представляя какой ужас они испытывают, смотря на запутанные цветные линии схемы.

      Он поднялся из подземки, и ощутил еще большее волнение от бесконечных верениц людей и машин, от ярких огней, шума музыки, новых запахов, ударивших в нос. Он привык делать глубокий вдох, выходя на улицу, чтобы почувствовать свежесть и отдохнуть от накопившихся за день назойливых ароматов. Здесь же в воздухе смешались все возможные ноты парфюмов, кофе, специй, еды, выхлопных газов и мусорных баков.

      Он пробирался через толпу, надеясь, что близок к выходу, но выхода из неё не было, и видимость перспективы еще больше ухудшалась из-за начавшегося снегопада. Саша понимал, что летит не в Майами и был готов к зиме, но окружающие будто этого не видели, и шагали по сугробам в босоножках на шпильках или в шлепках, не обращая внимания на температуру воздуха и осадки. Девушки в длинных меховых шубах до щиколоток смотрелись невероятно эффектно, Саша даже представлял, что под их шубами отсутствовала какая-либо одежда. В лифте гостиницы на Таймс-сквер, где он остановился,