Дичь для товарищей по охоте. Наталия Вико

протянувшей к нему руку с письмом. – Где витаешь? Как дети, здоровы, спрашиваю?

      Савва убрал письмо в карман. Вот опять – будто и не читала, слова не скажет в одобрение, хотя по глазам видно – довольна.

      – Здоровы, матушка. Сейчас с Зинаидой в Покровское собираются. – Савва потеребил цепочку часов.

      – Торопишься куда? – мать неодобрительно приподняла бровь.

      – На мануфактуру, а потом в театр. Путь не близкий, но обещал. – Стряхнул он с колена несуществующие пылинки.

      – Слышала я, зачастил ты туда. – Мария Федоровна испытующе взглянула на сына. – Не нравится мне это!

      Савва поднялся с места, машинально достал портсигар, раскрыл его, но, поймав неодобрительный взгляд матери, громко защелкнул и снова убрал в карман.

      – Интересное дело получается, матушка! Никак вам Савва не угодит! Что-то я уставать стал от поучений.

      Под недовольным взглядом Марии Федоровны сбавил тон.

      – Вот вы, матушка, на Зину мою все обиду держите, а ведь вы ее любить должны: она точь-в-точь ваши речи повторяет. – Изнутри набегала горячая волна раздражения. Пора было уходить. Не хотелось вновь закончить встречу ссорой. – Матушка, право же, я уж не дитя. Вырос давно. И жизнь строю по своему разумению и… полученному воспитанию. А воспитание вы мне дали отменное. Надеюсь, оспаривать не станете? – с добродушной улыбкой он посмотрел на мать.

      Та погрозила пальцем.

      – Хитер ты, Савва. Ой, хитер! – Ее глаза потеплели. – Ладно, ступай. Вижу я – тебе уж не сидится!

      Савва поцеловал протянутую руку и, не оглядываясь, будто сбросив груз с плеч, вышел из комнаты.

      На душе Марии Федоровна было тревожно. «Не дитя… Вырос давно… И жизнь строит по своему разумению… Храни его Господь», – перекрестила она сына вслед.

* * *

      – И вот та-ак, вот та-ак присучиваешь нитку, понял? – объяснял Савва, стараясь перекричать шум станков и строго глядя на стоящего перед ним подростка.

      Тот закивал, с нескрываемым интересом разглядывая хозяина.

      – Савва Тимофеевич! Вот вы где! – к Морозову почти бегом приблизился невысокий мужчина с болезненным лицом.

      – А, господин инженер! Рад приветствовать! – Савва направился к следующему станку. Инженер поспешил следом.

      – Подожди-ка, милый! – прокричал Савва молодому рабочему и наклонился, что-то регулируя в механизме. – Так, теперь порядок!

      – Савва Тимофеевич! Вы меня обижаете, честное слово! – наклонился к его уху инженер. – Бегаете с этажа на этаж, пряжу на прочность пробуете, подростков учите, станки настраиваете, виданное ли это дело? А мы-то на что?

      – На то я и хозяин, чтобы во все вникать, каждый винтик знать и каждое движение рычагов! – Он вынул из кармана часы. Вспомнил, что обещал еще в театр заехать. Надо было спешить, чтобы к репетиции поспеть.

* * *

      Савва вошел в зал и, решив не беспокоить Станиславского с Немировичем, увлеченных беседой у сцены, опустился в кресло в последнем ряду, с наслаждением вдыхая воздух пустого зрительного зала,