Дичь для товарищей по охоте. Наталия Вико

юбке и белой кружевной блузке с маленьким воротничком. Было в ее облике что-то необычайно милое, воздушное, весеннее. За ней едва поспевал мужчина с тростью в руке.

      – Константин Сергеевич, – веселым голосом обратилась она к Станиславскому, – представьте, господин Гречанинов не верит, что я могу свободно взять от нижнего «соль» до верхнего «ля»! Будьте же свидетелем в нашем споре!

      На мгновение женщина остановилась, чтобы отдышаться, потом глубоко вдохнула и запела…

      Голос необыкновенной силы и красоты заставил Савву прикрыть глаза…

      – Ну что? – закончив пение, с победной улыбкой спросила она у Гречанинова, скользнув взглядом по сидящему в отдалении Савве. – Все композиторы такие недоверчивые?

      Гречанинов только развел руками, признавая поражение.

      – Марья Федоровна, что это вы расшумелись? Вон, Савву Тимофеевича разбудили, он тут вздремнул было, – колко пошутил Немирович, поправляя манжет рубашки.

      Савва, смутившись, поспешно поднялся и направился к сцене. Ему было определенно знакомо лицо женщины. Конечно же, – Мария Желябужская, на сцене – Андреева, которую он, несомненно, видел и раньше. Но сейчас Савве, еще находившемуся во власти волшебных звуков ее голоса, казалось, что он увидел актрису впервые. Красивые руки, мягкие волнистые волосы, изящная шея, темные манящие глаза…

      – Вы дивно поете! Просто чудо! – сказал Морозов чуть хрипловатым голосом.

      – Спасибо. – Андреева пристально взглянула, точно пытаясь приникнуть вглубь мыслей.

      «Глаза у нее удивительные, большие, темные и печальные. Как у итальянской мадонны…» – подумал Савва.

      – Савва Тимофеевич, что это вы смотрите на меня, будто в первый раз увидели? – по лицу Андреевой скользнула улыбка.

      «Улыбается, а глаза все одно – печальные», – промелькнула у нее мысль.

      – Или что не так во мне? – Она запустила длинные пальцы в копну вьющихся волос.

      Савва опустил глаза и, не зная куда деть руки, достал портсигар.

      – Здесь нельзя курить, Савва Тимофеевич. Знаете ведь наши порядки, не мне вам говорить, – сказала она насмешливо-укоризненно, дерзко глядя ему в глаза.

      – Да-да. Конечно… конечно… – Савва, наконец, выйдя из оцепенения, повернулся и, не оглядываясь, быстрыми шагами покинул зал.

      Андреева проводила его задумчивым взглядом…

      – Что это вы замерли, Марья Федоровна? Я вас второй раз на сцену приглашаю! – услышала она за спиной голос Станиславского и поспешно обернулась с улыбкой на лице.

      – Да так, Константин Сергеевич… Чепуха в голове завелась…

* * *

      Переступив порог дома, Савва прислушался к оживленным голосам и взрывам смеха, доносившимся из гостиной.

      – Что, у Зинаиды Григорьевны опять гости? – устало спросил он у дворецкого, который лишь растерянно развел руками.

      Купив на тихой аристократической Спиридоновке дом с садом на имя Зинаиды Григорьевны и отстроив на его месте новый