Дичь для товарищей по охоте. Наталия Вико

круглым столом под зеленым уютным абажуром сидели трое незнакомых мужчин, поднявшихся ему навстречу.

      Савва остановился и слегка наклонил голову, с любопытством оглядывая присутствующих. Один из них – крепко сбитый, сутуловатый, с крупной курчавой головой и глубоко посаженными карими глазами с нескрываемым интересом смотрел на гостя.

      – Знакомьтесь. Мой большой друг – Савва Тимофеевич Морозов. Я вам о нем много рассказывала. А это, – Андреева указала рукой на кудрявого, бросив в его сторону ласковый взгляд, – Дмитрий Иванович Лукьянов, бывший репетитор моего сына Юрия. Это, – Андреева улыбнулась мужчине в широкой рубахе, стоявшему так, что лицо оставалось в тени, – Михаил Александрович Михайлов, а проще – дядя Миша, его так все зовут.

      Савва кивнул и перевел взгляд на третьего, расположившегося ближе всех к нему человека с прямым и открытым взглядом.

      – Александр Николаевич Тихонов, – мужчина представился сам. – Студент Петербургского горного института.

      «Странная, однако, публика, очень странная, – отметил Савва, усаживаясь на свободный стул. – Такие люди – и друзья светской женщины, знаменитой актрисы, желанной гостьи на приемах у великого князя Сергея Александровича?! Той, чей портрет пишет маслом супруга великого князя, Елизавета Федоровна, сестра царицы!» – Савва усмехнулся, неспешно достал папиросу и закурил, разглядывая присутствующих. Ему нравилось коллекционировать человеческие типы.

      Он заметил, что окно в комнате приоткрыто, и оттого занавеска колеблется под порывами ветра. Было слышно, как капли дождя колотят по подоконнику.

      Мария Федоровна накинула на плечи шаль и устроилась рядом с ним на стуле с высокой резной спинкой. Савва настороженно молчал, попыхивая папироской. Не любил торопить события. Ждал.

      – Вот, друзья мои, все в сборе, – прервала затянувшуюся паузу Андреева. – Сейчас чай принесут.

      В комнату вошла девушка в белом фартучке. На подносе принесла изящные чашки с чаем и широкую вазу с печеньем и сушками.

      Савва с удовольствием отпил глоток, только сейчас вспомнив, что, заработавшись, забыл пообедать.

      – А что, Савва Тимофеевич, каково миллионером-то быть? – наконец, нарушил тишину дядя Миша, умудрившийся сесть таким образом, что лицо его снова оказалось в тени.

      Андреева улыбнулась, бросив ободряющий взгляд на Савву.

      – А вы попробуйте! – усмехнулся Морозов.

      – Небось, не жизнь, а игра сплошная, – хмыкнул кудрявый.

      – Так точно-с! – Савва всегда начинал говорить словоерсами, когда злился. – Игра-с. Только я так всю жизнь играю, что либо – башка вдребезги, либо – спина пополам.

      Мария Федоровна, взглянув на Савву, взяла печенье и, надкусив, положила на блюдце.

      – А как вы относитесь к тому, что каждый человек должен быть свободен? – хриплым голосом поинтересовался кудрявый.

      – Хорошо отношусь. Только в большинстве своем люди сейчас понимают свободу лишь как свободу от обязанностей к ближнему.

      – А вы, Савва Тимофеевич,