Кимка и компания. Наталья Николаевна Евдокимова

или так, для красоты?

      – Надеюсь, – говорит старичок, – что это философский камень, только проверить надо.

      – Как проверить? – спрашиваю. – Расковырять?

      – Нет, – говорит старичок. – Влезть наверх и подумать. Если будет думаться, значит, философский.

      Мы как раз в лесу были, и Астя, цепляясь за ветки деревьев, сразу наверх полезла. Села наверху и молчит.

      – Ну как? – кричу я ей. – Думаешь чего-нибудь?

      – Думаю, – говорит Астя, – о том, какой ты, Кимка, всё-таки когнитивный.

      – О, – говорит старичок. – Надо же, философский. Я теперь труд какой-нибудь напишу. Про лень.

      Прикатили мы философский камень к дому старичка, а дом в каком-то разобранном состоянии – крыльцо отдельно, крыша отдельно и стена одна тоже отдельно. И забор такой, как Асте нравится.

      – Давайте, – говорит, – ребятки, откатим это всё к дому и как-нибудь совместим, если вы ещё не торопитесь.

      Мы откатили и совместили, а старичок и говорит радостно:

      – Спасибо вам, что взяли и помогли! Может, я тоже могу чем-то вам помочь? Что-нибудь куда-нибудь откатить?

      Я тут же нашёлся.

      – Да, – говорю. – Откатите нас с Астей в возрасте. А то мы и пожить не успели.

      – Я от тебя, Кимка, другого и не ожидал, – говорит старичок. – До скольки годков откатывать?

      – Меня, – говорю, – с запасом, до семи. А Астю для справедливости до шести давайте.

      Астя и глазом моргнуть не успела, как уменьшилась. А я тоже уменьшился, попрыгал на месте и говорю тоненьким голосом:

      – Спасибо большое. Ну, а теперь нам точно некогда.

      И мы побежали через лес домой – давно там не были.

      Дверь мне открывает Демид, одинакового теперь со мной роста и возраста.

      – Ты мой брат Кимка, – говорит Демид. – Я тебя сразу узнал. Мне много про тебя рассказывали. Ещё говорили, когда я был совсем маленьким, ты приходил. Заходи, не стой на пороге.

      И улыбается, а я тоже улыбаюсь.

      – Как родители? – спрашиваю.

      – Смотрят, – говорит Демид.

      Нам многое нужно было друг другу рассказать, и мы проговорили неделю, не меньше. Я узнал, что кремовый в один день разделился на двух кремовых, и одного Демид подарил другу на день рождения. А чёрный верблюд вылез из холодильника и научился приносить тапочки. Пока мы говорили, верблюд лежал рядом и время от времени грустно вздыхал.

      – Мы, – говорю, – с Астей долго дома не собираемся оставаться. Пойдём в какое-то кругосветное путешествие или на какую-то планету, не знаем ещё.

      – И я с вами хочу, – говорит Демид. – Мне тоже пора.

      – Тебе, – объясняю я ему, – надо хотя бы в школе показаться. Первый раз в первый класс, а дальше несущественно.

      – Я уже был, – говорит Демид. – С шести лет пошёл. Мне хватило.

      – Тогда выходим на рассвете, – говорю я. – Готовься.

      – Ой, – говорит Демид. – У меня есть несколько срочных дел где-то на недельку. Подождёшь?

      – Подожду, – говорю. – Ты же меня вон сколько ждал.

      Стал