Девушка сбитого летчика. Инна Бачинская

В одних трусиках, золотых, с бахромой. Стрингах. И он в нее влюбляется. Но не узнает.

      – А дочка как? – Баська, похоже, заинтересовалась.

      – Дочка? Ну, допустим… допустим… она увидела, как горничная репетирует в своей комнате, и пришла в восторг, и поняла, что тоже хочет стать стриптизершей. Тут они и подружатся и начнут репетировать вместе. – (Баська фыркает). – И вообще, она тоже хорошая, но папа не обращает на нее внимания, все время занят, и она, чтобы привлечь его внимание…

      – Ага, – скептически хмыкает Баська, – чтобы привлечь его внимание, достает обслугу и гувернанток?

      – Ну… да! А что? Скажешь, нет правды жизни?

      – И папа-олигарх нарадоваться не может, что дочка вдруг стала делать уроки и не грубит и вообще стала похожа на человека, да?

      – Ну! А потом оказывается, что девушка, на которую когда-то напали хулиганы, это на самом деле горничная-стриптизерша, но они друг друга не узнаю́т!

      – Не узнаю́т, как же! Совести у тебя нет, – бросает Баська. – Ну, да ладно, не «Война и мир»! Погнали!

      И так далее и тому подобное. Творчество, однако!

      …Папа Владик улетел на крыльях любви, оставив мне Веню с парчовой торбой и музыкальным инструментом.

      Веня деловито вытряхивает деньги из торбы на журнальный столик, смотрит на меня.

      – Давай посчитаем, – предлагает он.

      – Ты разве не считал?

      – Папа считал, но я уже забыл. – Он хитрит, прекрасно он помнит, но ему приятно еще раз подержать в руках свои сокровища. Смотрит на меня умильно.

      – А что ты хочешь купить? – спрашиваю.

      – Машину! Только папа сказал, еще мало. Пойдем в парк? – В глазах его – ожидание.

      Я раздумываю, что ответить, призывая на помощь все читанное или слышанное. Педагог из меня – как китайская танцовщица – сравнение из репертуара Баськи.

      Раздумья мои прерывает дверной звонок. Легка на помине, Баська вламывается в прихожую, вихрем проносится в гостиную, со стоном падает на диван и теряет сознание. Веня испуганно смотрит на меня.

      – Ничего, Венечка, – говорю я, – тетя очень быстро бежала и…

      – Я ее отравила! – заявляет Баська утробным голосом, не открывая глаз. – Посреди семинара по удалению мозолей.

      – Чем?

      – «Тайдом»!

      – И она… согласилась? – Вопрос – глупее не придумаешь.

      Она открывает глаза, внимательно смотрит на меня:

      – Нет. Но я ее убедила.

      – И где же она? – Я все еще не верю.

      – Дома. Приехал Воланд и забрал тело.

      Неужели правда? Я с сомнением смотрю на Баську. Она мрачна, раздувает ноздри и не накрашена. Последнее обстоятельство пугает меня. Баська даже мусор выносит при полном параде – под девизом «никогда не знаешь».

      – Ты… это… правда? – Чья-то липкая холодная ладошка скользит по спине. – Бася! Ты… с ума сошла?

      – Не бойся! Тебе что, ее жалко?

      – Нет, но… ты шутишь? Конечно, жалко!

      – Какие тут шутки!

      – И что… теперь?

      – Теперь