Ревущая Тьма. Кристофер Руоккио

вы собираетесь провернуть эту чудесную операцию, – повторила она. – Капсула весит полтонны. Хлыст ее не поднимет, а если отключить гравитацию, то это не останется незамеченным.

      – Придется разбудить сьельсина, – произнесла Валка, делая полшага вперед и слегка расслабляясь.

      – Что?! – воскликнула Отавия и заметно побелела.

      Я невинно развел руками:

      – Так будет быстрее.

      Лицо норманского капитана скривилось в ужасе и отвращении.

      – Хотите разбудить эту… тварь? И притащить ее ко мне на корабль? – Она едва не подавилась, оглядываясь на Валку в поисках поддержки, но ксенолог молчала. – Да еще и бесплатно?

      – Денег обещать не могу. По крайней мере, не сейчас, – ответил я. – Но мне нужна ваша помощь. Умоляю, Отавия.

      Она отвернулась, и я живо представил, как в ее глазах перемещаются костяшки старинных счетов.

      – Разве мы не друзья? – напомнил я.

      Это ее зацепило, было видно по лицу.

      – Друзья, Марло, еще какие. Но дружбой «Мистраль» не заправишь.

      – Знаю, – ответил я. – Знаю. На совете вы сказали, что от войны прежде всего страдают ваши, норманские планеты. Я по-прежнему верю, что могу остановить войну, но для этого мне нужны тот ксенобит и корабль. Сейчас вы единственная, кто может мне это дать.

      Капитан глубоко задумалась, потупив взгляд и барабаня пальцами по консоли. Нужно было надавить.

      – Вы сделаете это ради меня? – спросил я.

      – Требуете вернуть долг? – прищурилась она.

      Мне не нравилось такое определение.

      – После смерти Борделона я уже говорил, что вы ничего мне не должны. Я лишь прошу помощи и пойму, если вы откажетесь.

      У меня ни на что не было прав. Я уяснил это еще в Боросево. Все, чего мы добиваемся не своими руками, а получаем от других, – подарки. Я избавил капитана Корво от ее бесчеловечного командира и пощадил ее на Фаросе. Если бы я по-прежнему был мальчиком, то считал бы, что она передо мной в долгу. Но милосердие из корысти – вовсе не милосердие, как и дружба из долга и благодарности – не дружба.

      Я просто надеялся и гнал из сердца повторяющийся шепот: «Надежда – это дым».

      Нет ничего страшного в том, что человеческий разум способен объять лишь малую часть мира, и даже к лучшему то, что мы ограничены нашим жалким восприятием. Если бы Отавия знала, сколько жизней зависит от ее ответа – в самом прямом смысле, – то прикусила бы язык. Если бы я знал, о чем на самом деле прошу, то прикусил бы свой. В крошечной комнате были только мы трое, и Отавия тяжело вздохнула:

      – Ладно. Кого хотите взять?

      – Отсюда? Сиран, Бандита… Айлекс, если не возражаете.

      – Обоих моих лейтенантов?

      – Тогда ограничимся первыми двумя. Плюс пилот. И «Мистраль» должен быть готов к отправке, как только наш шаттл пристыкуется. Не думаю, что Бассандер рискнет по нам стрелять, но испытывать его терпение мне не хочется. – Я вытер пот со лба. – Еще нам понадобится медтехник. Я и сам могу справиться с разморозкой, но рисковать не сто́ит. Окойо здесь?

      – Нет, – сказала Отавия,