За бесконечность времени. Илья Валерьевич Рашев

.

      Я смотрел на свою фотографию, прибитую к кресту. Яркие цветы торчали из холмика под ним.

      Лес шумел от ветра, и осенняя листва разлеталась по кладбищу.

      Таких как я здесь было много. Практически у каждой могилки копошились такие же «люди» от двадцати до девяноста лет.

      Кто-то просто сидел на лавке, кто-то наводил порядок в своём новом «доме», а кто-то принимал гостей.

      А я был один.

      Неподалёку раздались голоса. Я посмотрел в их сторону и увидел группу людей в темных одеждах и с цветами. Они что-то обсуждали, к кому-то шли.

      С неба закапал небольшой дождь и слегка начал пригибать цветы к земле.

      Так я просидел весь день, не сходя с лавки. Все остальные мои соседи уже все куда-то разошлись, толи не знаю куда подевались.

      К вечеру дождь стих.

      – Ну что, давай знакомиться что ли? – ко мне подсел тот же мужичок, – держи вот конфету и стопку, у тебя-то смотрю нет, не приходил сегодня никто?

      Он посмотрел на меня.

      – Или просто не оставили ничего, не любили тебя что ли? – пошутил он.

      Я молчал.

      Увидев, что шутка не удалась, мужчина протянул мне грязную от земли и песка рюмку, с бесцветной жидкостью и конфету в обертке.

      – Вчерашняя, – уже спокойно начал он, – сын приходил помянуть дак налил пару рюмашек. Ему уж тридцать. Здоровый лоб растёт, батьку не забывает, – и махом опустошил свою рюмку и тут же закусил конфетой.

      – Михаил, – мужичок протянул мне руку.

      – Андрей, – тихо ответил я и мы пожали друг другу руки.

      – Ты давай пей, холодно, согреешься хоть чутка.

      – Скок тебе? Двадцать с чем-то? – смотря на мою фотографию, спросил мужчина.

      – Двадцать девять, – не громко ответил я и опустошил рюмку.

      На вид мужичку было лет пятьдесят, может пятьдесят пять. Я и при жизни ещё не умел определять возраст людей.

      – Молодой ещё совсем, – он посмотрел на меня, – но не расстраивайся, таким здесь и останешься. Молодым. Старения здесь нет. И твои, таким тебя и запомнят, – и, улыбаясь, хлопнул меня по плечу.

      – Пожил вот мало только, это и обидно, – чуть позже добавил он.

      – А я вот здесь уже пятый год «живу» и до сих пор пятьдесят шесть. Под той берёзкой, – мужичок указал пальцем на пожелтевшую неподалеку от своей могилы берёзу, – Лариской зову, как жену.

      – Пятый год здесь? – с непониманием спросил я, – а почему не в раю или куда там ещё после смерти попадают?

      Мужичок засмеялся.

      Он достал из кармана смятую, чуть промокшую сигарету. Немного покрутив ее пальцами, прикурил от спички.

      – Не куришь? У меня ещё одна есть. У соседа взял.

      – Нет, – ответил я.

      Затянувшись и выпустив дым, мужичок продолжил.

      – Нет, Андрюха, там ничего, оказывается. Ни ада, ни рая, ни облачка того, на котором все летают. Видишь, какие люди-то наивные оказывается, и мы такими же с тобой были. Здесь вот конечный пункт, в этой вот ямке с крестиком.

      Он затянулся ещё раз.

      – И никуда ты отсюда уже не денешься. Привязан теперь навсегда. За территорию кладбища тоже не выйдешь. Тут и живёшь.

      Он развел руками.

      – Ждёшь своих целыми днями. Месяцами, годами ждёшь. Придут, помянут, посидишь рядом с ними, послушаешь их, повспоминаешь себя, посмеешься.

      Мужчина немного призадумался.

      Минуты через две он втоптал окурок в землю.

      – А они с тобой обо всем говорят, как на исповеди. Могут даже и признаться тебе в чем-нибудь. «Тайну свою какую-нибудь маленькую поведать», – шепотом сказал он.

      – Кому как ни нам душу-то излить? Мы то уж точно никому не расскажем, а им легче от этого делается.

      Мужчина опустил голову вниз, ненадолго замолчал и тяжело вздохнул.

      – Сын вот вчера. Не люблю, говорит, жену больше. Вот те раз. Принес мне новость тоже, я аж в гробу перевернулся, – он развёл руками, – а мне сейчас тут чего с этим делать? Говорит, кончилось всё к ней как-то. Дак ведь дочка у них есть, девять лет уж. Большая. Жили бы и жили дальше, елы-палы, чего ещё надо-то? – возмущался мужчина.

      – Десять лет вместе прожили. И чего стряслось? Не понимаю. Чего делать, говорит, как быть? Не знает.

      – Не знает он, дурында. Как дал бы в лоб, чтоб мозги на место встали! Вот мы с Лариской душа в душу столько лет прожили и всё хорошо у нас было. До сих пор люблю. А эти… – он махнул рукой.

      Мужчина снова замолчал в думках. Его взгляд застыл на моей могиле и смотрел в одну точку.

      – Так и не дождался от меня ответа. А я и помочь ему ничем не могу, ни советом, ни делом. Чего делать? Видимо всё-таки проходит любовь у некоторых.

      Чуть позже он перевёл взгляд на меня и положил руку мне на плечо.

      – Вот такие дела Андрюха, – выдохнул мужичок, – а ты сидишь