Природа зверя. Надежда Попова

напоминал весьма удрученный сугроб; дорожный плащ топорщился оледенелым колоколом, высокие сапоги обросли снежными колодками едва не доверху, и когда пришелец сбросил на плечи капюшон, на пол хлопнулся большой снежный ком. Под капюшоном обнаружилось молодое лицо, задубевшее от ветра и мокрое от растаявших снежинок, с белыми от мороза щеками. Примолкшее собрание он окинул быстрым взглядом, на миг задержав его на Курте с Бруно, на полмгновения дольше – на девице подле парня и, наконец, остановил на поспешно вышедшем навстречу владельце.

      – Господи Иисусе, – сострадающе проговорил Велле. – Да вы на ногах едва стоите… Идите скорей к огню.

      – Успеется, – возразил гость, прокашлялся, изгоняя хрипоту из промерзшего голоса, и кивнул на дверь: – Конюшня у тебя имеется, любезнейший?

      – Ну, само собою! Мой сын займется вашим конем, а вы…

      – Лошадью, – поправил тот. – А я – пойду с ним.

      – Хотите проследить за моей работой? – чуть оскорбленно вклинился Вольф, влезая в свою шубу. – Напрасно будете морозиться. Я здесь занимаюсь лошадьми с малых лет. Поверьте, все будет, как надо.

      – Хочу видеть, что у вас за конюшня, – твердо возразил пришелец, и Велле лишь пожал плечами:

      – Ваша воля.

      – Учти – какой-нибудь хлев моей малютке не сгодится, – пояснил тот, и дверь захлопнулась за его спиной снова, утаив от присутствующих продолжение лекции о правильном содержании лошадей.

      Еще одна интересная личность. Уже столь неотступная забота о средстве перемещения кое о чем говорит, а вкупе с виднеющимися над горловиной плаща рукоятями двух мечей, закрепленных за спиною, и ручным арбалетом, до этой минуты наверняка покоящимся в чехле у седла, говорит о многом. Профессиональный вояка. Пока еще, судя по взгляду и непринужденным движениям, удовлетворенный жизнью; тут сказывается возраст. Если убрать из внимания многодневную небритость и обветрившееся на этой метели лицо – парень ровесник майстера инквизитора с помощником, а то и чуть младше. Не оставит своего занятия в ближайшие лет десять – и все переменится…

      – Ведь едут же люди, – тихо заметила женщина. – Ведь проехал же он сюда, значит, можно…

      – Прорвемся, мам, – успокаивающе кивнул мальчишка. – Ничего.

      Итак, «мам». Все-таки ошибся. Редкий случай полнейшего взаимопонимания меж матерью и сыном. В таком случае, вдова или и вовсе одинокая; словом, за всю жизнь никого ближе матери у парня не было, тут уж без ошибок…

      – Куда тебе спешить, – укоряюще возразил владелец, кивнув в сторону окна, где за стеклом завивались непроглядные белые тучи. – Себя не бережешь – ребенка пожалей.

      – Я не ребенок, – вполне ожидаемо воспротивился мальчишка. – И торчать тут дальше мы просто не можем.

      – Максимилиан, – одернула женщина, и парнишка насупился, умолкнув.

      Мужчина в семье, мысленно усмехнулся Курт. Принимает решения, высказывает мнение, на мать не оглядывается… Стало быть, сейчас