Варяжская правда: Варяг. Место для битвы. Князь. Александр Мазин

фигуру, нависшую над ними…

      Рука автоматически нашарила пояс, нащупала рукоять ножа.

      – Что надо? – хрипло произнес Духарев.

      Поза, на корточках, не выглядела угрожающей, но из нее он мог атаковать так же стремительно, как из любой высокой стойки.

      – Мне… Ее…

      Голос был гулкий, как из бочки. Страшный.

      Темная фигура качнулась вперед.

      Духарев распрямился пружиной, врезал с левой в пах…

      И за миг до того, как костяшки его пальцев соприкоснулись с врагом, осознал, что бьет не туда. Потому что в сложении противника была чудовищная неправильность. Потому что, будучи раза в полтора шире Духарева и длиною торса ничуть Сереге не уступая, враг был значительно ниже ростом.

      Кулак Духарева врезался в живот противника. Ощущение было такое, слово Серега ударил в макивару. А враг даже не покачнулся. Духарев уловил движение снизу, к горлу, отклонился назад… Недостаточно. Невероятно длинная клешня все равно достала его. Духарев успел прижать подбородок к груди, уберечь горло. Шершавые пальцы ударили его в подбородок, обхватили… и сомкнулись на шее!

      Инстинктивный ужас пробился сквозь панцирь холодного бойцовского опыта. Но не ослабил, а просто отпустил тормоза. Мощно, от бедра, Серега ударил правой, ножом – в непробиваемый живот и ощутил, как клинок, преодолевая сопротивление, погружается в плотное тело. Клещи на шее ослабли, Духарев невероятным усилием, одновременно разворачиваясь, привычно уходя от возможного удара в пах, выдернул нож и – раз-два – полоснул изнутри по длинным ручищам, вывернулся, отпрыгнул вбок, ни на секунду не забывая, что за спиной у него – Слада.

      Приземистая туша врага медленно разворачивалась к нему. Духарев замер в низкой стойке, высоко держа нож, уравнивая дыхание… Дыхание… Серега слышал себя, слышал, как неровно, нервно дышит Слада… Его враг не дышал!

      Блин! Только сейчас Духарев осознал, что запаха крови он тоже не чует. А ведь брюхо у врага пробито, а из располосованных вен кровь должна так и хлестать!

      Слада что-то проговорила по-гречески. Громко и отчетливо. Ее светлокожая фигурка как будто светилась в темноте.

      Тварь так же неторопливо повернулась к ней.

      Серега таращился во мрак, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, кроме неясного силуэта.

      Силуэт сместился, шагнул к Сладе. Это движение привело Духарева в такую ярость, что он, не думая, ринулся вперед. Прыжок, мощный ки-ай[7], короткий полет… И промах.

      Серега промахнулся, приземлился, заскользил по траве, удерживая равновесие… А враг уже убегал, громко топоча, с хрустом ломая кустарник. Всего несколько секунд – и топот и хруст растворились в ночной тишине.

      Духарев потрогал лезвие ножа. Сухое. Не слабо.

      Серега, переводя дыхание, подошел к Сладе. Отвел ладошки, которыми она зажала уши.

      – Ты права, маленькая, – сказал он. – Это плохая ночь. Давай одеваться, детка. Кстати, кто это был?

      – Нежить, – чуть слышно проговорила Слада. – Пойдем домой, Серегей, хорошо?

      – О чем

7

Ки-ай – мощный крик, выплеск силы, который сопровождает удар.