Начнем заново. Василий Владимирович Коростелев

мутной пленкой, я ничего интересного не увидел. На нарах виднелся силуэт спящего сторожа, на котором играли блики огня из почти прогоревшей печки. В углу, у дверного проема на стене, висел дробовик, а больше в сторожке ничего не было. Махнув рукой ребятам, я осторожно открыл дверь, Семен, отстранив меня от проема, мгновенно метнулся к спящему сторожу, взмах ножа, и старик даже не пискнул.

      Внезапно сзади послышалась возня, рычание и чей-то испуганный вскрик… Резко отстранившись от дверного проема, я увидел, как крупный пес рвет антоновского пацана, а остальные оцепенело стоят вокруг, боясь поранить парня. Да че стоять, блин! На втором прыжке я навалился сверху на пса, плотно поймав его шею и голову в захват, и несколько раз ударил ножом в бок собаки. Последний раз ударил меж ребер, загнав нож по самую рукоятку, пес подергался и затих…

      В общем, парень пострадал не сильно, пес сзади располосовал куртку и мясца слегка прихватил, крови много, но затянется за пару недель… Перевязал раненого чистыми тряпицами (каждый охотник носит в котомке тряпки, мало ли – зверь на охоте располосовать может). К этому времени все уже разбежались: кое-кто уже потрошил склад, Семен распоряжался, двое выкатывали телеги из-под навеса, а я бросился к конюшне. Так, сначала сбрую, хомуты, дуги, седла… так, все вытащили. Кони, чуя чужих и кровь, тревожно вздрагивали. Я прошелся вдоль стойл и увидел Его– темный мерин спокойно, вполне дружелюбно и слегка лукаво косился на меня, мол, что стоишь, ты мне вполне подходишь…

      Наверное, я все придумал, но сразу для себя уяснил – этот конь мой! Правда, в дальнейшем, возможно, придется доказывать это другим. Я спокойно надел узду на Ворона (так я его назвал сразу) и вывел из стойла.

      Во дворе уже запрягали в телеги и седлали лошадей, грузили материю, оружие, кожу, мешки с солью. Привязав Ворона, я прошелся по складу, подобрал небольшой мешок с солью, добротный тулуп деду, несколько пачек патронов, латунных гильз под калибр своей «тулки» и плохенькую саблю в дешевых ножнах… И тут услышал легкий шум из дальнего конца склада. В углу за перегородкой оказалась местная тюрьма, уж не знаю, почему ее соединили со складом, наверное, сажать было особенно некого, но сейчас в ней сидел явно не местный мужичок. Одежда ненашенская, вся уже истрепанная, сам он худой, но, видимо, крепкий как гвоздь. Выпустил бедолагу, перерубив отыскавшимся на складе топором звено проржавелой цепи. Вывел я его во двор, а там Череп (так прозвали за лысую голову антоновского пацана) уже пристраивает седло на Ворона…

      – Спасибо, – говорю, – тебе Череп, за седло, а лошадку оставь, моя она…

      Тот зло ощерился, но связываться со мной не стал. Вдали, у заставы, прогремел выстрел… Все засуетились… Попрыгали на лошадей и в изрядно груженные повозки, даже чужак охлюпкой4 вскочил на лошадь, привязанную к одной из телег. «Чужак-то куда,» – успел подумать я. Но тут, уже особо не таясь, наша кавалькада вывернула на центральную улицу.

      Выстрелы от поста загремели чаще. В домах уже явно проснулись,

4

Верховая езда без упряжи.