Тот самый мужчина. Морин Чайлд

спросила она, сложив руки на стеклянной круглой столешнице. – Ты мог хотя бы сказать мне, почему ты не написал.

      Он смотрел прямо ей в глаза:

      – Сейчас это не важно. Что было, то было. Мы должны иметь дело с тем, что есть сейчас.

      Рита покачала головой, откинулась на спинку стула и постучала пальцами по столу.

      – Джек, «мы» – это не про нас. Больше не про нас.

      Широкое окно около него выходило на Главную улицу. Позднее солнце освещало тротуар и людей, прогуливающихся в вечерней прохладе. Все выглядело буднично, нормально. Мирно. Но он все равно не может расслабиться. Он отвернулся от окна и посмотрел на женщину, которую успел так хорошо когда-то узнать.

      – Поскольку есть ребенок, есть и «мы», – сказал он. – Если ты думаешь, что я брошу своего ребенка, то ты ошибаешься.

      Она опустила руки на живот. Это свойственно всем беременным женщинам или Рита чувствует угрозу, исходящую от него?

      – Джек…

      – Мы можем поговорить об этом, вместе все решить, – сказал он. – Но основное – я сейчас здесь. Тебе придется с этим смириться.

      – Не тебе мне приказывать, Джек. – Она грустно улыбнулась. – У меня своя жизнь, свой бизнес. И своего ребенка я воспитаю.

      – И моего.

      – Учитывая, что твоя половина и моя переплелись, – насмешливо заметила она, – то да.

      – Такой подход неприемлем. – Джек видит упрямый огонек в ее глазах – она не передумает. Что ж… Он способен переупрямить кого угодно.

      – Джек, по-моему, тебе следует уйти. – Она встала и одной рукой потерла живот.

      Он проследил за этим движением, и сердце подскочило. Его ребенок. Внутри женщины, которая принадлежала ему такое короткое время.

      – Я провожу тебя домой, – сказал он и встал.

      Она усмехнулась:

      – Я дома. Я живу наверху. Там у меня квартира.

      – Ты шутишь. – Он посмотрел на потолок. Ничего себе. Наверняка квартирка совсем маленькая. – Ты живешь над пекарней?

      Она обиделась:

      – Ну и что? Это удобно. Я встаю в четыре утра, чтобы заняться выпечкой, а для этого мне нужно только спуститься вниз.

      – Ты же не собираешься растить моего ребенка в помещении над пекарней?

      Глаза у нее блеснули, темная бровь изогнулась, и Джек понял, что ступил не на тот путь. Но не имеет значения, какими словами он это выразил, если вывод однозначен: его ребенок не будет жить над пекарней. Это точно.

      – Круг замкнулся, – сказала Рита, подошла к входной двери, широко распахнула ее и махнула рукой… чтобы он выметался. – Джек, уходи. Я этого хочу.

      – Хорошо. – Он не стал спорить. Сейчас не стал. Он прошел мимо нее и задержался, уловив ее запах и… тепло ее тела. Все в нем сжалось, перевернулось, толкнуло его к ней. Он взял в ладонь ее подбородок и приподнял. Их взгляды встретились. – Рита, ничего не закончилось, все только начинается.

      Подогнув под себя ноги, Рита устроилась на кушетке в своей – да, правильно, крошечной – квартирке.

      – Что мне делать, Джина? – спросила она сестру в телефон.

      Вместо