Постой, паровоз!. Владимир Колычев

наказания будет требовать прокурор? Лично я уверен, что высшую меру. Но выход у вас есть. Чистосердечное признание смягчит вашу вину...

      – Не смягчит...

      – Ну почему же? Если представить дело как убийство из ревности, то смягчит, – не совсем уверенно сказал следователь. – А если будешь упрямиться, то высшая мера тебе обеспечена.

      – А если нет?

      – Тогда пятнадцать лет строгого режима. Сколько тебе лет?

      – Двадцать один год.

      – На свободу выйдешь в тридцать шесть. Мне тридцать семь, а я, считай, только жить начал. Женился недавно, сын родился. И все у меня впереди. Так что давай, парень, кайся, пока не поздно...

      – Но я не убивал.

      – Ты убивал! – разозлился следователь. – Убивал, но ничего не помнишь!

      – Не помню, – кивнул Зиновий.

      – Уже лучше.

      – Но если я не помню, как я могу признаться?

      – А не признавайся! Черт с тобой! Все равно улики железобетонные... Так, ознакомься с обвинительным заключением и распишись...

      Зиновий слышал, что раньше безграмотные крестьяне ставили вместо росписи крестик. Он же поставил в документе нормальную роспись, но было такое ощущение, будто он ставил крест – на своей судьбе, на себе самом.

      2

      – Наталья Павловна!

      Резкий мужской голос подействовал как щелчок хлыстом, призывающий лошадь остановиться. Наташа застыла как вкопанная, неторопливо и плавно обернулась на голос. Перед ней стоял печально знакомый опер Лебяжный. Это он раскручивал на признание Зиновия, это он работал с ней самой.

      Шипилов уже давно в морге, Зиновию предъявили обвинение и вчера перевели в изолятор. Она же переехала на новую квартиру, где сейчас и обживается. В парикмахерскую сходила – укладка, маникюр. Домой возвращалась, когда появился Лебяжный. Опер поджидал ее во дворе дома. Во-первых, как он узнал, где она живет? А во-вторых, почему он пришел именно сюда? Шипилов тоже подкарауливал ее возле дома, известно, чем это все закончилось...

      – В чем дело, товарищ капитан?

      Наташа не возмущалась, не кичилась. Это был как раз тот случай, когда она должна была изображать из себя пусть и не совсем тихую, но смирную овечку.

      – Да вот, поговорить хочу.

      – Люди кругом, шумно.

      – Вот и я о том же, – усмехнулся майор. – Может, к себе на чашечку кофе пригласите, а?

      – Исключено.

      – Почему?

      – Один уже напросился.

      – Напросился? А может, вы сами его совратили?

      – Нет. И вас я совращать не буду, даже не надейтесь.

      Уж не для того ли он пожаловал к ней домой, чтобы оказаться с ней в одной постели? Шипилов тоже был не прочь испробовать ее тела. Испробовал на свою голову... Может, и Лебяжный хочет пройтись по проторенной коллегой дорожке, чтобы через это найти ключ к детективной загадке? Но ведь ясно же, что Шипилова убил Зиновий...

      – А может, все-таки, а? – насмешливо-похабно посмотрел на нее майор.

      – Мне не нравится ваш тон.

      – А капитан Шипилов вам нравился?

      –