Любовь тебя настигнет. Сьюзен Элизабет Филлипс

спросила Панду, куда они держат путь, не надеясь на ответ. Но он ответил:

      – К вечеру мы должны быть у Мемфиса.

      На его мотоцикле висели техасские номера, он отдыхал на границе Луизианы, они направлялись в Теннесси, и у него был проездной билет на паром на какой-то остров в Мичигане. Так делают все строители, переезжающие с места на место, или это стиль жизни странника? Жаль, она не так же загадочна, но сложно хранить секреты, когда вся твоя жизнь выставлена напоказ еще с юных лет.

      На ночь они остановились в захолустном мотеле в Арканзасе близ границы с Теннесси. Она оглядела крашеные стены из шлакоблоков и уродливые красновато-коричневые покрывала.

      – Уверена, где-то неподалеку есть «Хаятт».

      Он с размаху опустил рюкзак на кровать, ближайшую к двери.

      – Мне нравится. У него есть свой характер.

      – Характерные особенности. Будем считать, что нам повезло, если наркодилеры, которые шныряют вокруг, не ворвутся и не убьют нас во сне.

      – Именно по этой причине тебе нельзя жить в отдельном номере.

      – Мне нельзя жить в отдельном номере по той причине, что тебе нравится все усложнять.

      – Правда твоя. – Панда вскинул голову и одарил ее расчетливой байкерской ухмылкой. – К тому же это повышает шансы на то, что я увижу тебя голой.

      – Что ж, желаю в этом удачи. – Люси схватила шорты от пижамы и футболку, которую они купили на озере Каддо, и направилась в ванную. Закрывшись, сделала глубокий вдох. Она и так достаточно возбудилась после того, как весь день просидела, прижавшись к его спине на огромном вибрировавшем мотоцикле. Искушать ее явно не стоило.

      Хрупкая душевая кабинка была чуть больше телефонной будки, и при каждом движении она упиралась локтем в пластиковые панели. Она попыталась представить, как Панда втискивает свое тело в столь маленькое пространство. Свое обнаженное тело.

      Люси убрала руки от груди, которую намыливала слишком долго. Она всего лишь женщина. Она не могла ничего поделать с тем, что Панда будоражил ее основные инстинкты. В нем было что-то животное. Земной и чувственный, он состоял из мускулистой плоти. Создан для секса. Это было бы жестко и грязно и так отличалось бы от секса с Тедом, который являл собой золотой стандарт мужской эротичности – безупречный, неутомимый любовник, отдающий себя женщине без остатка.

      Только сейчас она стала понимать, насколько давила на нее такая самоотверженность. Она хотела отдавать то же, что получала, но то, что она получала, было настолько идеальным, что она понятия не имела, как вернуть это в той же мере, и это мешало ей полностью раскрыться. Люси переживала, что стонет слишком громко, двигается слишком неуклюже, ласкает слишком неуверенно, слишком грубо и не там, где следует. Что, если ей требовалось слишком много времени, чтобы кончить, или у нее пахло изо рта, или ее бедра слишком тряслись? Что, если она портила воздух?

      С Пандой все было бы совсем иначе, так легко. Он думал бы только о себе. И какое ему было дело, что делала она или что он об этом думал? Она могла отвечать или не отвечать, как бы себя ни чувствовала.