Стакан воды (сборник). Эжен Скриб

Все судачат о королеве и премьер-министре. Я за строгие и решительные меры. Струэнсе боится беспорядков и восстания, а пока наглость черни все возрастает – распространяются песенки, памфлеты, карикатуры.

      Ранцау. Но ведь нападки на королеву считаются государственным преступлением. В подобных случаях закон дает вам чрезвычайные полномочия.

      Фалькенскильд. Совершенно верно. И эти полномочия надо использовать.

      Ранцау. Бог мой! Достаточно одного хорошего примера – и все замолчат. Между прочим, здесь есть один недовольный болтун, но человек умный и пользующийся влиянием среди горожан. И тем более опасный, что он оракул своего квартала.

      Фалькенскильд. Кто это?

      Ранцау. Мне говорили о нем. Но я путаю имена… Торговец шелком в «Золотом солнце».

      Фалькенскильд. Ратон Буркенстафф?

      Ранцау. Как будто он… Но правда ли это?.. Я ничего не знаю, я ничего не слышал.

      Фалькенскильд. Не важно; сведения, которые вы получили, совершенно точны; я только не могу понять – почему моя дочь все материи покупает у него?

      Ранцау (живо). Конечно, ему не следует причинять зла… один-два дня тюрьмы…

      Фалькенскильд. Скажем, восемь!

      Ранцау. Как вам будет угодно.

      Фалькенскильд. Прекрасная мысль.

      Ранцау. Которая принадлежит вам. Я не хочу отнимать ее у вас и преуменьшать ваши заслуги в глазах королевы.

      Фалькенскильд. Племянник графа Гёлера, нашего коллеги, женится на моей дочери, и я рекомендую его на довольно хорошее место, которое даст ему возможность попасть в Совет. Надеюсь, с вашей стороны не последует возражений по поводу его назначения?

      Ранцау. Разве вы ожидаете возражений?

      Фалькенскильд. Могут сказать, что он слишком молод.

      Ранцау. Теперь это достоинство… Ныне царствует молодежь, и королева не может считать преступлением то качество, за которое ее еще долго будут упрекать.

      Фалькенскильд. Ее можно будет убедить. Правильно говорят, что граф Бертран Ранцау самый любезный, самый миролюбивый и самый бескорыстный из всех государственных мужей…

      Ранцау (вынимая бумагу). У меня к вам маленькая просьба, граф… Производство в лейтенанты…

      Фалькенскильд. Согласен… сию же минуту.

      Ранцау (показывая ему бумагу). Сначала посмотрите.

      Фалькенскильд (идет налево). Поскольку вы рекомендуете – это безразлично. (Читает.) О боже! Эрик Буркенстафф! Это невозможно.

      Ранцау (холодно, берет понюшку табаку). Вы думаете? А почему?

      Фалькенскильд (смущенно). Помилуйте, сын этого мятежника, болтуна?..

      Ранцау. Это относится к отцу, а сын не болтлив. Он ничего не говорит, и как раз это будет мудрой политикой: сопоставить поощрение с наказанием.

      Фалькенскильд. Я не отказываюсь. Но дать чин лейтенанта двадцатилетнему молодому человеку…

      Ранцау. Мы только что говорили, что ныне царствует молодежь.

      Фалькенскильд. Согласен. Но этот юноша работал сначала в лавке своего отца, а затем в моей