Аромат рябины. Ольга Лазорева

отправилась за ними. Они положили его на пол возле стойки и выпрямились. Пока Петр говорил по рации, Павел осмотрел помещение. В баре царил беспорядок. Валялись пустые бутылки, окурки, кое-где на столах снежной пылью белел порошок.

      – Да тут полно кокаина! – присвистнул Павел.

      Он перевел взгляд на тощего длинного мужчину, лежащего в луже блевотины. Рядом находились еще двое и что-то бормотали, словно в бреду. На их вытянутых ногах пластом лежала обнаженная девушка. Ее голова безжизненно свешивалась, длинные светлые волосы закрывали лицо. Павел быстро шагнул к ней и откинул волосы. Приоткрылись мутные голубые глаза, зрачки были расширены, но в пределах нормы. Девушка пробормотала: «Отвали, козел» и тут же отключилась. Павел оттащил ее в сторону и прикрыл валяющейся мужской курткой. Затем обследовал мужчин. Они были, видимо, под кайфом. Рыжеволосая девушка села у стойки и без конца хихикала, глядя на охранников.

      – Обе просто пьяны, – констатировал Павел.

      – А мужики? – поинтересовался Петр.

      – Тоже. И видимо, все нанюхались еще и кокса. Пусть врачи сами разбираются. Пошли отсюда!

      Они вышли за дверь и, свистнув поджидающей их Сетке, двинулись дальше. Скоро заметили борозды в свежевыпавшем снегу, словно кто-то недавно здесь пробирался. Вдруг Сетка залаяла и, утопая по брюхо, бросилась к газетному киоску, который находился в нескольких метрах от «Веселого раздолбая». Охранники двинулись за ней и заметили за киоском торчащие женские ноги в изящных ботиках на высоких каблуках. Туловище было засыпано снегом, и угадывались лишь его контуры.

      – Опоздали, – констатировал Петр.

      – И все-таки стоит проверить, – предложил Павел и начал обметать снег.

      Появилось белое молодое застывшее лицо, разительно напоминающее фарфоровую куклу. Сходство дополняли золотые кудряшки, разметавшиеся по снегу, белая, гладкая и твердая на вид кожа, нарисованные красные губы, застывшие в ненормальной улыбке. Большие, подведенные черным карандашом глаза с длинными, сильно загнутыми как у куклы ресницами были широко распахнуты и заполнены до отказа угольными зрачками. Снег, не тая, лежал белыми крупинками на блестящей округлости зрачков, и это выглядело жутко.

      – Я знаю ее, – тихо произнес Павел и отвернулся. – Это Дырка, проститутка с Ленинского.

      – Да, это она, – подтвердил Петр и начал связываться по рации. – Сейчас заберут, – после паузы сказал он. – Она, видимо, в баре была с теми, а потом ушла на свою погибель.

      – Откуда нам знать? – хмуро ответил Павел и свистнул Сетке, забежавшей за киоск.

      Они, не оглядываясь, двинулись дальше.

      До конца улицы никого не встретили. Но свернув к заводу, увидели у крайнего дома какого-то парня в распахнутой спортивной куртке, который как ни в чем не бывало отгребал снег от синих «Жигулей». На уже обметенной крыше машины высился большой красный подарочный пакет, с болтающимся на ручке надувным сердечком. Этот яркий глянцевый пакет дисгармонировал с бело-серым унылым фоном и выглядел кричащим пятном. Петр и Павел невольно