Всего один день. Гейл Форман

мол, в женщине видят только ее тело, но подруга закатывала глаза и говорила, что я ничего не понимаю.

      Когда эта легкость охватывает и меня, я думаю, что, может, она и была права. Может, дело не в том, что парни считают тебя сексуальной, а в том, что ты чувствуешь, что город тебя заметил, подмигнул тебе и принял. Это странно, поскольку я думала, что уж где-где, а в Париже я буду совершенно незаметна, но, видимо, это не так. Кажется, что тут я не просто умею кататься на коньках, но могу и буквально претендовать на участие в Олимпиаде!

      – Так, заявляю официально: я люблю Париж!

      – Быстро ты.

      – Сердце сразу чувствует. Он стал моим самым любимым городом на всем свете.

      – Да, такое впечатление он произвести умеет.

      – Должна добавить, что конкурентов у него почти не было, ведь больше мне в этом туре почти ничего не понравилось.

      И вот опять – это просто с языка сорвалось. Видимо, когда у тебя всего один день, ты можешь сказать все, что угодно, ну и говоришь. Поездка была ужасная. Так хорошо наконец признаться в этом кому-то. Родителям я бы не смогла этого сказать, они же уверены, что купили для меня билеты в Путешествие Века. И Мелани не могла – для нее это действительно было Путешествие Века. Но это же правда – последние три недели я только старалась хорошо проводить время, но у меня это никак не получалось.

      – Я вот думаю, может, для путешествий нужен талант – это все равно что уметь свистеть или танцевать, – продолжаю я. – У некоторых людей он есть, например, вот у тебя вроде бы. Ты давно путешествуешь?

      – Два года.

      – С перерывами?

      Уиллем качает головой.

      – Нет. Два года назад я уехал из Голландии.

      – Правда? А сегодня собирался вернуться? После этих двух лет?

      Он вскидывает руки в воздух.

      – Что такое один день после двух лет?

      Для него, полагаю, немного. Но для меня это, наверное, означает что-то другое.

      – Это подтверждает мои слова. У тебя талант к путешествиям. А я не уверена, что у меня он есть. Я постоянно ото всех слышу, будто они расширяют кругозор. Даже не понимаю, что это значит, но у меня точно ничего не расширилось, потому что я на это просто не способна.

      Мы идем по длинному мосту, пересекающему многочисленные железнодорожные пути, и Уиллем почти все время молчит. Тут много граффити. Потом он говорит:

      – Путешествовать – это не талант. Ты просто делаешь это. Как дышишь.

      – Не думаю. Дышу я прекрасно.

      – Уверена? Ты об этом задумывалась?

      – Возможно, даже чаще, чем другие. Мой папа пульмонолог. Лечит болезни легких.

      – Я имею в виду, думала ли ты, как именно ты это делаешь? Днем, ночью, во сне? Когда ешь, когда говоришь.

      – Не особо.

      – А попробуй.

      – Как это – думать о дыхании? – но внезапно у меня получается. Я вовлекаюсь в размышления о том, как я дышу, о механике процесса, о том, как тело помнит об этом, даже когда я сплю, или когда плачу, или когда икаю. А что будет,