Сын. Ю Несбё

и никому не расскажут, что он у них остановился, но если он захочет, то может заполнить заявление с указанием имен лиц, которым, в случае обращения в пансион, может быть предоставлена информация о нем.

      – И тогда, например, ваши родители, друзья или девушка смогут с вами связаться.

      Он мягко улыбнулся:

      – У меня никого нет.

      Марта Лиан часто слышала такой ответ. Настолько часто, что он перестал производить на нее впечатление. Ее психолог называл это compassion fatigue, «синдром выгорания», и утверждал, что рано или поздно он наступает у всех людей со сходными профессиями. Но Марту беспокоило, что синдром не проходил. Конечно, она понимала, что существуют границы того, насколько циничным может быть человек, обеспокоенный собственным цинизмом, но, несмотря ни на что, ею всегда двигало именно это: сопереживание. Сочувствие. Любовь. Но скоро у нее наступит полное опустошение. Поэтому она испугалась, почувствовав, что слова «у меня никого нет» попали в цель, как иголка попадает в болевую точку и заставляет сокращаться давно не работавшую мышцу.

      Марта сложила бумаги в папку, оставила ее в приемной и повела нового постояльца вниз, на маленький склад одежды на первом этаже.

      – Я надеюсь, вы не из тех параноиков, что не могут носить одежду, которую до этого носили другие, – сказала она, повернувшись к нему спиной, чтобы он смог снять пальто и надеть подобранную ею одежду.

      Она дождалась, пока он покашляет, и повернулась. В голубом свитере и джинсах он по какой-то причине выглядел выше и стройнее. И не был таким тощим, каким казался в пальто. Он посмотрел вниз, на простые синие кроссовки.

      – Да, – сказала Марта. – Кроссовки бродяги.

      В 1980-е годы крупные партии кроссовок со складов Министерства обороны были розданы различным благотворительным организациям, и они превратились в отличительную примету наркоманов и бездомных.

      – Спасибо, – тихо произнес он.

      Именно по этой причине Марта впервые обратилась к психологу – когда постоялец не сказал «спасибо». Один не поблагодаривший из целой череды не благодаривших разрушителей собственной личности, влачивших какое-никакое существование благодаря государству благоденствия и социальным институтам, которые они ругали большую часть своей трезвой жизни. У нее случился приступ ярости. Она велела этому неблагодарному убираться к чертовой матери, если его не устраивает толщина иглы одноразового шприца, который он получил бесплатно, и идти в свою комнату, за которую социальные службы платят шесть тысяч в месяц и где он сможет вколоть себе наркотик, купленный на деньги от продажи украденных по соседству велосипедов. Он написал на Марту жалобу и приложил к ней описание своих страданий на четырех листах. Ей пришлось извиняться перед ним.

      – Пошли найдем твою комнату, – сказала она.

      По дороге наверх, на третий этаж, она показала ему душевые и туалеты. Мимо них рысцой пробегали мужчины с одурманенными глазами.

      – Добро пожаловать в лучший магазин наркотиков в Осло, – сказала Марта.

      – Здесь? – спросил молодой человек. –