Сын. Ю Несбё

прощения, чем другим.

      – Вы хотите сказать, что он совершал поступки, за которые не каждый его простил бы?

      – Никто бы его не простил.

      – Вот как. Мы сейчас говорим о тех грехах, в которых особенно часто замечают священнослужителей?

      Марта не ответила.

      – И по этой же причине его выкинули из дома?

      Марта помедлила. Этот полицейский был умнее многих других, с которыми ей доводилось встречаться. Но можно ли ему доверять?

      – На моей работе учишься искусству прощать то, что простить невозможно, комиссар. Конечно, вполне возможно, что Пер не мог сам себя простить и выбрал такой выход. Но возможно и то…

      – …что кто-то другой, например отец ребенка, подвергшегося домогательствам, решил не идти официальным путем и не подавать заявления, которое могло бы усугубить состояние жертвы. При этом неизвестно, накажут ли Пера Воллана. А если накажут, то наказание в любом случае будет слишком мягким. Так что этот человек сам вынес приговор и сам привел его в исполнение.

      Марта кивнула:

      – Когда дело идет о твоем ребенке, то это вполне по-человечески. Разве не бывает, что в своей повседневной работе вы наказываете так, как не может наказать закон?

      Симон Кефас покачал головой:

      – Если мы, полицейские, поддадимся таким соблазнам, закон утратит всякое значение. А я верю в закон. И в то, что правосудие надо осуществлять с закрытыми глазами. Вы подозреваете кого-то конкретно?

      – Нет.

      – Долги за наркотики? – спросила Кари Адель.

      Марта покачала головой:

      – Если бы он употреблял, я бы знала.

      – Я спрашиваю, потому что я послала сообщение одному агенту из отдела наркотиков и спросила его о Пере Воллане. Он ответил… – Она достала телефон из узкого кармана пиджака. Вместе с телефоном из кармана вылетел игральный шарик, со стуком упал на пол и покатился на восток. – «Видел несколько раз, как он разговаривал с одним наркодилером», – прочитала она, поднимаясь и направляясь вслед за шариком. – «Видел, как он брал четверть, но не платил».

      Кари Адель засунула телефон обратно в карман и схватила шарик, не успевший докатиться до стены.

      – И какой вывод вы делаете из этого? – спросил Симон.

      – Здание клонится в сторону площади Александра Хелланда. Наверное, с той стороны больше синей глины и меньше гранита.

      Марта рассмеялась в голос.

      Высокая худышка улыбнулась:

      – И что Воллан был должен денег. Доза героина стоит триста крон. И не четверть, а ноль два. Две дозы в день…

      – Не так быстро, – сказал Симон. – Наркоманам не отпускают в кредит, верно?

      – Да, это необычно. Может быть, он оказывал им услуги, а они расплачивались героином.

      Марта всплеснула руками:

      – Он не употреблял, я же вам говорю! Половина моих обязанностей заключается в том, чтобы следить, находятся ли постояльцы под кайфом, понятно?

      – Вы, конечно, правы, фрёкен Лиан, – сказал Симон, почесывая подбородок. – Возможно, героин предназначался не для него.

      Он поднялся.

      – В